Загробный мир. Мифы разных народов - [26]
Распря продолжается в пространстве обряда так же, как в словесном поединке и поединке с оружием в руках. Она продолжилась и в поединке колдовском: родич Торгрима нанял колдуна, чтобы тот магическим способом лишил Гисли поддержки его друзей в Исландии.
Гисли делает вид, что ничего не знает о распре и устраивает у подножия кургана игру в мяч. В ней участвует (против Гисли) родич Торгрима, и его люди оскорбляют партнера Гисли по игре. Однако мать этого партнера оказывается колдуньей, и на хутор оскорбивших ее сына людей обрушивается с гор снежная лавина. В отместку родичи Торгрима забивают колдунью камнями, а Гисли велит убить напустившего на него порчу колдуна, и того тоже заваливают камнями. Но удача оставляет Гисли, и он погибает — такова участь большинства героев саг.
Вожди, колдуны и сама природа оказываются втянутыми в родовую распрю, а мертвецы остаются членами рода — связь с ними не разрывается после смерти, они взывают к отмщению. Отсюда хитроумные способы расправы с ними во время погребального обряда.
На похоронах люди символически должны были состязаться с самой смертью или с умершими, духами, явившимися с того света, демонстрируя свою жизнестойкость и способность переиграть демонов. Целую систему игр — состязаний на похоронах — описал путешественник IX века Вульфстан, побывавший в Прибалтике у эстов.
До полугода умершего держат во временной могиле возле дома и собирают имущество для погребальных игр. Затем имущество делят на несколько частей и раскладывают на определенном расстоянии от места похорон: самая б€ольшая — на б€ольшем расстоянии и т. д. На состязание собираются владельцы самых быстрых коней: наиболее успешному достается самая большая часть имущества. После соревнований умершего несут на погребальный костер и сжигают. Иногда кремированные останки помещали в могилу вместе с конем — погребальный обряд напоминал о том, что умерший отправится в путь на тот свет на коне.
Шествием колесниц начинается долгая погребальная церемония на похоронах греческого героя Патрокла в «Илиаде» (23-я песнь), завершается же она настоящими спортивными играми — состязанием колесниц и вручением драгоценных призов победителям Ахиллом. Ночью Ахиллу является дух Патрокла и просит ускорить похороны — ему следует упокоиться в царстве Аида. Ахилл приносит в жертву на погребальном костре Патрокла не только коней и псов (у многих народов они считались проводниками на тот свет), но и двенадцать троянских пленников, которые должны сопровождать Патрокла в царство Аида.
Гектор, виновник гибели Патрокла, не удостаивается нормального погребения: его труп Ахилл намерен бросить на растерзание псам, и лишь заступничество богов спасет троянского героя от осквернения. Но перед тем как отдать тело Гектора, Ахилл все же привязывает его труп к колеснице и трижды провозит его вокруг могилы друга.
Устройство погребального пира, требующее несметных жертв скота и возлияния напитков, равно как и драгоценные призы, свидетельствуют не толь-ко о желании откупиться от умершего и смерти. Имущество умершего должно было либо отправиться с ним на тот свет (отсюда пышный инвентарь царских погребений), либо быть разделено и потреблено без остатка на этом свете — это лишало покойника последних связей с миром живых, разделяло мир живых и загробный мир. Вспомним, что еще у австралийцев во время поминок разрушалось жилище умершего.
Состязания со смертью и миром умерших стали основой не только обрядов тризны, но и спортивных состязаний [10], принимавших иногда кровавые формы вроде гладиаторских игр в Древнем Риме.
Царские похороны
Пышность царских похорон у разных народов была связана не только со стремлением почтить умершего правителя. Царь считался посредником между миром смертных и миром богов; царским династиям приписывалось божественное происхождение или, напротив, боги могли считаться царями древности. Смерть царя или вождя в представлениях архаического общества означала угрозу распада не только социальных, но и космических связей. Поэтому для умерших правителей возводили монументальные гробницы, которые должны были соединять этот мир с миром сверхъестественного: египетские пирамиды моделировали мировую гору — мировую ось; усыпальница правителя Карии Мавсола (IV в. до н. э.) в Галикарнасе, давшая название архитектурным усыпальницам — мавзолеям, также увенчивалась пирамидальной конструкцией, вершину которой украшала статуя Мавсола и его супруги на колеснице; форму пирамиды из кубов сохранил и Мавзолей на Красной площади.
В архаическом африканском государстве Дагомея после смерти верховного вождя вся страна погружалась в оцепенение. Жители гасили очаги, прекращали работать в поле, запрещались охота, торговля, даже детям не давали кричать. Тем временем ряженые члены тайного союза ндунга терроризировали селения, присваивая все, что им было доступно (не могли они лишь врываться в запертые дома). Они были воплощением сил смерти и хаоса, вторгшихся в мир живых. Социальный порядок восстанавливался лишь после похорон. На похоронах приносились многочисленные жертвы: за царем должны были отправиться представители всех социальных групп — воины от каждого отряда войска, ткач, кузнец, гончар, портной, резчик по дереву, земледелец, а также женщина и мужчина от каждой деревни, многочисленные жены царя. На тот свет отправляли и плакальщика, всех, кто нес царский гроб, распорядителя погребальной церемонии.
Книга в популярной форме знакомит читателя с картиной мира скандинава-язычника — такой, какой она предстает в памятниках мифологии и эпоса («Эдда» и саги), а также в памятниках древнего изобразительного искусства и религиозного культа, открытых археологами. Культура германцев в эпоху Великого переселения народов и скандинавов в эпоху викингов (варягов) была непосредственно связана с культурой славян и Руси, поэтому в книге сопоставлены мифы и предания скандинавов и Древней Руси.
Монография посвящена проблеме формирования Русского государства в геополитическом контексте политических и этнокультурных процессов, проходивших в Евразии в конце 1-го тыс. н. э., начиная с расселения славян. Особое значение придается исследованию исторических основ летописных известий о первых русских князьях, начиная с легенды о Кие и призвании варягов. Становление основных феноменов начальной русской государственности — городов, государственного права и культа, искусства — рассматривается с учетом взаимодействия разных этнокультурных традиций в Восточной Европе.
Эта книга расскажет заинтересованному читателю о самобытных мифологических традициях финно-угорских народов — финнов и карелов, венгров, эстонцев, мордвы и марийцев, коми и удмуртов, хантов и манси. Мифы о птице-демиурге, о небесном охотнике и гигантском лосе, подвиги знаменитого эпоса «Калевалы», безусловно, вызовут интерес широкого круга читателей.
Университетская библиотека — это серия книг для университетов и вузов по всем основным отраслям знаний. Понять историю современной России и современную жизнь можно, лишь обратившись к ее истокам — к Древней Руси и предыстории тех народов, которые населяли северную часть Евразии, территорию нынешней России. Настоящее издание позволяет в общих чертах проследить пути развития этих народов от эпохи заселения Северной Евразии до истории Древнерусского государства и монголо-татарского нашествия. Предназначено для широкого круга читателей.
В основу книги «Зодчие, конунги, понтифики в средневековой Европе», открывающей серию «Polystoria», легли исследования, проводившиеся Лабораторией медиевистических исследований НИУ ВШЭ по проблемам средневековой истории Запада и Востока. В книге рассматривается круг вопросов культурного, политического и религиозного взаимодействия в широком географическом диапазоне, от Византии, Кавказа и Руси до Скандинавии и стран Запада, от раннего Средневековья до раннего Нового времени. Мало исследованные, но исторически важные ситуации, такие как визит папы римского в Константинополь в 711 г., отдельные предметы, как знамя конунга Сверрира, становятся здесь предметом всестороннего анализа наряду с такими крупными и во многом традиционными для историографии проблемами, как генезис Руси, христианского зодчества в Абхазии и натуралистических черт готической пластики или иудео-христианская полемика.
Крещение русского государства в конце X в. — один из судьбоносных периодов всей российской истории. С крещением Русь преодолела племенную «языческую» разобщенность — сформировался новый христианский народ, нашедший свое место в мировой цивилизации. В книге рассматриваются разнообразные сюжеты, связанные с историей начального христианства на Руси: от благочестивой легенды о пути Андрея Первозванного из варяг в греки и описаний языческих культов до строительства архитектурных шедевров, завершающих процесс христианизации — Софийских храмов в Киеве, Новгороде и Полоцке.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.