Заговорщики в Кремле: от Андропова до Горбачева - [12]

Не знай мы Андропова ближе, нам бы ничего не оставалось, как гадать — зачем ему понадобилось улыбаться крымским татарам перед тем, как возглавить крестовый поход против них, шутить над человеком, которого отправлял в длительное заключение. Но вспомним Венгрию: Андропов — это жандарм в смокинге, в белых перчатках, с иезуитской улыбкой на устах. В наши задачи входит скорее его политическое жизнеописание, чем психологический портрет — поэтому отошлем читателя к Достоевскому с его иезуитами из подполья: там он найдет верный ключ к постижению “загадочной русской души“ нового кремлевского вождя.

Роль Андропова в Чехословакии схожа с той, какую он сыграл в 1956 году в Венгрии, несмотря на коренное отличие Пражской весны от Венгерской революции. В Чехословакии не было ни уличных боев, ни охоты за сталинистами и линчевания их на перекрестках и площадях, ни осквернения памятников советским солдатам, ни даже грубых антисоветских лозунгов. Это была самая корректная, самая джентльменская революция в советской империи, что объяснялось и учетом чехами и словаками опыта предыдущих восстаний против русского господства, и их усредненно-европейским уравновешенным, в отличие от венгров и поляков, национальным характером. И вот именно на эту особую революцию и был наложен венгерский стереотип, вытекающий из посольского опыта Андропова 1956 года. А так как стереотип и реальность не совпадали, то Комитет государственной безопасности стал в срочном порядке подгонять одно к другому. Естественно, что при этом наиболее резким изменениям подверглась чехословацкая реальность.

Уже на встрече между партийно-правительственными делегациями Чехословакии и Советского Союза в пограничном словацком городке «Чиерна-над-Тиссой член советского Политбюро, украинский партийный босс Петр Шелест предъявил руководителю Пражской весны, “политику с грустными глазами" Александру Дубчеку, листовку с призывом отторгнуть Закарпатскую Украину от СССР — ее будто бы отпечатали в Чехословакии и забросили в Советский Союз. Впрочем, фальшивка была столь откровенной, что на следующий день Шелест вынужденно извинялся.

Потом последовало сообщение, будто разведка Восточной Германии перехватила письмо Симона Визенталя, в котором директор Еврейского центра в Вене по расследованию преступлений нацистов признавался, что Пражская весна — дело рук сионистов. Ничего подобного Симон Визенталь, естественно, никогда не писал и писать не мог.

А недалеко от города Соколова в Северной Богемии был обнаружен склад оружия, которое американцы будто бы подбросили для чехословацкой контрреволюции. Правительство Чехословакии отнеслось к находке со всей серьезностью, догадываясь, кто за всем этим стоит и к чему клонится дело. Оружие действительно оказалось американским, но смазка — из Восточной Германии, а на лежащих рядом рюкзаках на чистом русском языке было написано: номер такой-то.

Ницше когда-то заметил: у немцев нет пальцев для нюансов. У Андропова не оказалось ни пальцев, ни времени — сейчас было не до нюансов вообще, поэтому он себя ими и не утруждал. Эпизод в Соколове следует запомнить на будущее: спустя 15 лет главным аргументом тех, кто отстаивал невиновность КГБ в покушении на Папу Римского на площади Святого Петра, будет то, что это слишком грубая для КГБ работа. На наш взгляд, смазать подброшенное американское оружие восточногерманским маслом и положить рядом советские рюкзаки с русскими надписями — работа куда более грубая, чем нанятый русскими через болгар турецкий террорист правых взглядов. У КГБ нет пальцев для нюансов.

“ Нюансами“ для Андропова были и отличия Чехословакии от Венгрии. Поэтому с такой поспешностью и безоглядностью подгонялась Пражская весна под венгерский образ. Кого пытался убедить КГБ? Чехов и словаков, которые все-таки знали лучше, что происходит в их стране? Собственных граждан, которые были убеждены после оккупации Чехословакии, что Советская Армия пришла на два часа раньше войск бундесвера? Либо Политбюро, которое в случае с Чехословакией имело еще больше оснований для колебаний, чем во время венгерских событий, и окончательное решение применить силу принято простым большинством 7 к 5? По-видимому, именно Политбюро явилось главным объектом провокационно-пропагандистской кампании, развёрнутой в небывалых масштабах Андроповым и его сподручными. Потому что убедить общественное мнение Чехословакии в необходимости “дружеской помощи“ Варшавского Пакта было невозможно, а общественного мнения в СССР не существовало как, такового. К примеру, многие советские солдаты, которые в 1956 году совершили венгерский блицкриг, принимали Дунай за Суэцкий канал, ибо пропагандистские кампании против Венгерской революции и против совместной англо-франко-израильской военной акции совпали по времени и смешались в их представлении. За что принимали советские солдаты Влтаву в конце августа 1968 года?

Помимо посла Степана Червоненко в Праге также находился личный представитель Андропова, офицер КГБ высшего ранга Иван Удальцов. Степан Червоненко исполнял “чистую" работу — интриговал среди чехословацких лидеров во время ежегодной рождественской охоты в старинном замке Конопиште под Прагой либо собирал подметные письма против реформистов. Вся “черная" работа возлагалась на Удальцова: Андропов хотел, чтобы тот сделал в Чехословакии то же самое, что когда-то он сам сделал в Венгрии. С той только разницей, что советский посол действовал тогда на свой страх и риск, в то время как офицер КГБ работал под непосредственным руководством председателя Комитета. Есть сведения, что Андропов несколько раз инкогнито наведывался в Прагу, а в решающие дни находился там неотлучно, лично руководя всеми операциями с другим членом Политбюро — Мазуровым. По статусу Андропову так и полагалось. Достоверно известно, к примеру, что в. разгар Венгерской революции тогдашний председатель Комитета государственной безопасности генерал Иван Серов находился в Будапеште и принимал личное участие в аресте военной делегации венгров во главе с генералом Палом Малетером в момент ее переговоров с советской военной делегацией на острове Чепель. Андропов — человек иного склада: он не участвовал лично в аресте Дубчека и его товарищей. Бывший майор КГБ Станисла Левченко, ставший в 1979 году невозвращенцем, рассказывает в интервью журналу “Шпигель", что Андропов “очень скрытный. Он не стремится к тому, чтобы о нем что-либо вообще было известно, предпочитая оставаться непроницаемым. Даже в своей работе — хотя всеми операциями руководит лично он и все, что происходит в КГБ, делается только с его ведома и под его руководством — он часто предпочитает оставаться в тени, предоставляя техническую сторону дела своим помощникам".