Заговор Важных - [13]

— Отец Дирон действительно сконструировал огромный мушкет, способный стрелять пулями более дюйма в диаметре.

— Не могли бы мы осмотреть этот мушкет?

Снова обмен взглядами, но на этот раз в глазах монахов мелькнула тревога. Ответа не последовало.

— Должен ли я сделать вывод, что у вас его больше нет? Вопрос, заданный Гастоном, прозвучал сухо и неприятно. Отец настоятель отвел гостей в угол комнаты, где помощники отца Нисрона не могли их услышать.

— Мы его одолжили, — с наигранной улыбкой произнес он.

— Одолжили?

— Мы смиренные служители Церкви, и у нас есть свои власти, — извиняющимся тоном произнес настоятель. — К нам пришли и велели отдать мушкет, подкрепив слова приказом инквизиции. И мы его отдали.

И он снова улыбнулся, подчеркивая свою непричастность к исчезновению мушкета.

— Кто к вам приходил?

Нисрон замялся.

— Дворянин, представитель одной из знатнейших семей Лангедока, маркиз де Фонтрай.

Если бы в эту минуту лежавший на полу автомат вскочил и принялся отплясывать жигу, удивление друзей было бы меньшим, нежели теперь, когда они услышали ответ на свой вопрос.

Луи д'Астарак, маркиз де Фонтрай, участник заговора Сен-Мара! Человек, не раз пытавшийся убить Великого Сатрапа! Уродливый и злобный горбун, которому кардинал де Ришелье сказал однажды: «Отойдите в сторону и не показывайтесь! У нас не любят уродов!»

Урод? С этим никто не спорил. Урод, начисто лишенный совести, друг Принца, брата короля и возможного наследника трона Франции!

— Но маркиз де Фонтрай в бегах! — удивленно воскликнул Луи. — Его разыскивают со времен заговора Сен-Мара, и если он приходил сюда, вы обязаны были сообщить об этом!

— Мы не вмешиваемся в дела мирские, — лицемерно прервал его отец настоятель, опуская глаза. — Для нас он всего лишь посланец святой инквизиции.

— Ох, — в сердцах воскликнул Гастон, — у Фонтрая всегда были связи с Испанией! И когда он к вам приезжал?

— Примерно неделю назад, — потупившись, ответил Нисрон, став похожим на школяра, пойманного за кражей варенья.

Воцарилась тишина. Гастон пытался соединить воедино полученные сведения, Луи сурово взирал на обоих священнослужителей. Монах-изобретатель больше не смеялся, отец настоятель помрачнел. Искренность может обойтись им очень дорого, но сокрыть истину — еще хуже, и не столько потому, что они отдали мушкет, сколько потому, что не донесли на беглого преступника Луи д'Астарака. Укрывательство преступника могло обернуться ссылкой, закрытием монастыря или еще чем-нибудь похуже. Отец настоятель поднял глаза и, видимо, прочитав мысли Луи, произнес:

— Мы сказали вам правду, и сказали добровольно. Теперь ответьте нам: обязаны ли вы передать полученные от нас сведения вашему начальству?

Гастон чуть не поперхнулся от возмущения. Они еще и отпущение хотят получить! Он приготовился дать монахам достойную отповедь, но Луи опередил его:

— Можете рассчитывать на нашу скромность, отец мой.

Де Тийи в растерянности взглянул на друга. Что еще задумал этот сумасшедший? Гастон открыл рот, и Луи вновь опередил его:

— У меня есть еще один небольшой вопрос: как вы думаете, к этому мушкету подходят любые пули?

— Какие угодно! — с прежним оптимизмом ответил Нисрон. — Отец Дирон использовал деревянные пули, а когда я зимой рассказал об этом Фонтраю, он попытался сделать пули из льда! И, представьте себе, они оказались не менее опасными, чем из металла! Тогда я объяснил маркизу, что ледяные снаряды быстро тают и не оставляют после себя никаких следов.

Гастон в изумлении смотрел на Луи. Так, значит, эту гнусную идею Фонтраю подали монахи! Фронсак продолжал вежливо улыбаться, а комиссар чуть не поперхнулся с досады: ну почему он с самого начала не поверил другу? За столько лет он имел возможность убедиться, что Луи всегда прав!

— Полагаю, мы узнали довольно много, — задумчиво произнес Фронсак, — но, возможно, нам придется вернуться для уточнения кое-каких деталей. Разумеется, если мушкет вернут… или же господин де Фонтрай… словом, вы нас известите.

— Отец Нисрон проводит вас, — облегченно вздохнул настоятель, явно довольный завершением беседы и возможностью не давать никаких обещаний.

Помолчав, он добавил, обращаясь исключительно к Фронсаку:

— Спасибо, шевалье. Я признателен вам за вашу скромность и остаюсь вашим должником.

И, не дожидаясь ответа, скрылся в углу за маленькой, едва заметной дверью.

Отец Нисрон сделал гостям знак следовать за ним, и они вновь пустились в путь по коридорам, только теперь в обратном направлении; лабиринт казался бесконечным, и Луи задался вопросом, не пытается ли монах специально запутать их.

Неожиданно они вынырнули в коридор, где каждая стена была расписана по-своему: справа рыдала в пещере Мария Магдалина, слева орел вился над скалами Патмоса, где стоял святой Иоанн.

По мере того как друзья приближались к фрескам, персонажи постепенно исчезали, и они поняли, что пришли в ту самую длинную залу, расписанную пейзажами, где их встретил отец настоятель.

Что за наваждение!

Друзья переглянулись, а Гастон прошептал:

— Черт возьми! Если бы не монастырские стены, я бы сказал, что тут не обошлось без дьявола.