Заговор Ван Гога - [67]

Хотя нет, вовсе не куда-то и не вслепую. Напротив Штока на карачках стоял Хенсон, изгибаясь всем телом, чтобы не попасть на линию огня.

– Мартин! – еще раз крикнула девушка, загребла пригоршню гравия и кинула его изо всех оставшихся сил.

Только пара-другая камешков попала в спину Штока, однако этого хватило, чтобы привлечь его внимание.

Он обернулся, и Эсфирь увидела обожженное, почерневшее лицо. Один глаз вздулся и заплыл. Разглядев девушку, Шток улыбнулся. Его зубы были розовыми от крови. Эсфирь ничком бросилась на дорогу, над головой грохнул выстрел. Извиваясь, она поползла задним ходом; очередной выстрел заставил ее прижаться к земле еще сильнее, не давая двигаться быстро.

В ушах послышался какой-то невнятный, придушенный крик – Мартин? – и она перекатом добралась до края откоса. Звуки яростной борьбы. Девушка приподняла голову. Да, это Хенсон. Он успел оседлать врага, и Шток теперь отчаянно скакал по дороге, взмахивая руками и дико брыкаясь. Он выстрелил наудачу вверх через плечо, желая попасть седоку в голову, однако тот держался крепко. Вскинув руку на манер ковбоя, Мартин бросил кулак вниз, целясь в шею. Из сонной артерии Штока фонтаном хлестнула кровь. Хенсон ударил еще, и еще, и еще – но Шток продолжал сопротивляться. Эсфирь уже успела добежать до мужчин и ласточкой нырнула с откоса. В эту минуту Шток захрипел, неловко взмахнул рукой, по-прежнему пытаясь ухватить Мартина, потом завалился назад и придавил его спиной.

Люто оскалясь, Эсфирь приземлилась прямо на руку Штока и вырвала пистолет. Немец, однако, уже не трепыхался. Из его шеи торчала авторучка, наполовину вбитая в кровавое месиво.

Мартин что-то простонал. Сунув пистолет под ремень на животе, она уцепилась за плечи Штока и перекатила его на бок. На губах и в ранах запузырилась красная пена последнего выдоха.

Хенсон сел, тупо огляделся и тут заметил перед собой Эсфирь. Девушка, взяв его лицо в ладони, с тревогой следила, как расширяются и сужаются зрачки. Затем, слава богу, его взгляд перестал блуждать, зрачки вновь стали нормальными. Сознание возвращалось.

– Ты как, а? Ты как? Ты нам жизнь спас, слышишь?

Хенсон тянулся заглянуть ей за спину.

– Ну что, что ты? Шток мертв. Пистолет у меня.

– Спасибо за подсказку… – Он закашлялся.

– Подсказку?

– Похлопала по авторучке. В кармане.

– Дурень ты, сам же все и сделал… Ты нам жизнь спас…

Он мигнул.

– При большой-большой поддержке одной дамочки… – Он опять застонал, когда Эсфирь потянула его за руки. – Ты сама как?

– Исцарапана, избита и наполовину прожарена. Кстати, в машине с ним был Турн.

– Да я знаю, – сказал Хенсон, выливая грязь из подобранного в канаве ботинка. – Где наши мобильники? – добавил он, поморщившись и натягивая обувь обратно. – Надо в полицию звонить.

– Трубки в машине. Или в воде. Черт их знает. Я лично настроена поймать урода своими руками.

Хенсон не ответил. Он смотрел на шею Штока.

– Это же надо, мой «монблан»…

– Я тебе другой куплю, не хнычь. Куплю целую пачку, если мы сцапаем Турна.

– Мне его жена подарила…

– О… – Она помолчала. – А может, мы его водичкой хорошенько…

– Неважно, – сказал Хенсон и помотал головой, словно стряхивая сон. – Сколько патронов осталось в магазине?

Глава 18 КОЛЛЕКЦИЯ

Турн мог попросту куда-то смыться, хотя главная автомагистраль лежала в противоположной стороне. Возможно, он обзавелся автофургоном специально, чтобы вывезти нечто важное из собственного дома. Поддерживая друг друга, Эсфирь с Хенсоном торопливо похромали по дороге, сочно хлюпая промокшей обувью. Легкие начинали гореть. Понятно, что, когда они доберутся до особняка, Турн вполне может быть уже очень далеко и его тайны навсегда останутся в безопасности…

Через некоторое время энергичная ходьба принесла результаты: они разогрелись после купания в холодной воде, и мышцы стали эластичнее. С другой стороны, спешка вполне могла привести к новым неприятностям. Совсем не обязательно, что на Турна работал один лишь Манфред Шток.

Пройдя порядка мили, они уже смогли разглядеть крышу загородного особняка.

– Слушай, давай обогнем его со стороны леса и зайдем сзади, – хрипло дыша, сказал Хенсон.

– Не-е, слишком много времени убьем. А потом, он все равно знает, что мы заявимся, так или иначе.

– Он скорее будет ждать Штока, а не нас. Я бы, по крайней мере, на его месте был уверен в сообщнике.

– М-да. Ну, хорошо, за деревьями мы поближе подберемся к дому, и ему будет труднее в нас стрелять, хотя он может просто-напросто удрать через парадный вход…

Они свернули на поле.

– Что, если он прямо сейчас мимо нас проедет? – сказал Хенсон, шлепая по лужам.

– Я ему пулю пущу между глаз.

– Трупы умеют молчать, – заметил Хенсон.

– Да, ты прав. Такого нам не надо, – согласилась Эсфирь. – Нам нужны ответы.

Спотыкаясь и устало сопя, они пересекли поле, заодно поглядывая на особняк, в надежде заметить там какое-то движение. Затем уровень грунта опустился, и даже крыша дома исчезла из виду. Достигнув опушки леса, Хенсон по-медвежьи обнял толстенное дерево, продышался с минуту и двинулся вперед, держась поближе к высокой стене неподстриженного кустарника, который образовывал зеленую изгородь. Должно быть, в свое время этот участок тоже относился к особняку, а может, и к школе. Впрочем, школьное здание уже давно снесли. Деревья стояли через регулярные промежутки, и в подлеске просматривались остатки заброшенной дорожки. Зеленая изгородь так разрослась, что стала непроходимой.