Заговор в Уайтчепеле - [85]

Линдон замолчал, проникшись сочувствием к человеку, которого он никогда не видел, но чьи страдания мог живо себе представить. Телман смотрел на неряшливые плакаты и надписи на стенах паба и радовался тому, что он находится здесь, а не во дворце, среди коварных придворных, в роли служителя престола.

– А почему именно пять этих женщин? – нарушил он паузу. – Ведь должна же быть какая-то причина!

– О, причина есть! – заверил его журналист. – Этим женщинам было обо всем известно. Энни дружила с ними. Если б они знали, что стоит за всем этим, то сразу исчезли бы. Но они не знали. Говорят, они были алчными – по крайней мере одна из них, а остальные шли у нее на поводу. Они попросили у Сикерта денег за молчание. Тот рассказал об этом своим хозяевам, и женщин заставили молчать – без всяких денег.

Полицейский замер неподвижно, закрыв ладонями лицо. Мысли беспорядочно роились в его голове. Не безумен ли Линдон Римус? Есть ли во всем этом хотя бы доля правды? Опустив руки, Сэмюэль медленно поднял голову, и Линдон, взглянув на него, как будто прочитал его мысли.

– Считаете меня сумасшедшим?

Телман кивнул.

– Да…

– Я не могу привести какие-либо доказательства… пока. Но я обязательно докажу свою правоту. Посмотрите фактам в лицо.

– Я смотрю. Они ничего не доказывают. Почему Стивен покончил с собой? Каким образом он был причастен к этой истории?

– Он познакомил их. Бедняга Эдди был неплохим художником. Для этого требуется зрение, а не слух. – Журналист пожал плечами. – Может быть, Стивен любил Эдди… Одному богу известно, что он подумал, когда узнал о смерти своего ученика. Но это известие убило его. Возможно, он испытывал чувство вины. Возможно, просто горе. Это не имеет большого значения.

– Кто же убил женщин? – спросил инспектор.

Римус покачал головой.

– Не знаю. Полагаю, это сделал сэр Уильям Галл. Он был королевским врачом.

– Стало быть, Нетли разъезжал на карете по Уайтчепелу, разыскивая женщин, чтобы Галл их потом зарезал?

Телмана вдруг затрясло, будто от холода, хотя в пабе было довольно тепло. Ему сделалось страшно.

Репортер снова кивнул.

– Их убивали в карете. Поэтому убийцу не смогли поймать на месте преступления и крови было относительно немного.

Сэмюэль отодвинул кружку в сторону. Мысли о еде или питье теперь вызывали у него тошноту.

– Нам осталось найти последние недостающие элементы головоломки, – продолжал Римус, тоже больше не прикасаясь к своей кружке. – Мне нужно побольше разузнать о Галле.

– Он умер, – сказал Телман.

– Знаю. – Журналист подался вперед; шум в зале усиливался, и им было все труднее расслышать друг друга. – Но это ничего не меняет. Я должен знать все факты. Никакие досужие домыслы не заменят неопровержимых фактов. – Он испытующе посмотрел на собеседника. – И вы могли бы выяснить то, к чему у меня нет доступа. Эти люди знают меня и ничего мне не скажут. У меня нет ни малейшего повода для того, чтобы задавать им вопросы. А вы можете сказать, что это интересует вас в связи с расследованием, и, возможно, они согласятся с вами разговаривать.

– Что вы собираетесь предпринять дальше? – спросил инспектор. – Что вам нужно еще? И зачем? Что вы будете делать с этими фактами, если когда-нибудь добудете их? Идти в полицию не имеет смысла. Галл мертв, Эбберлайн и Уоррен на пенсии… Вы хотите разыскать извозчика?

– Я хочу установить истину, какой бы та ни была, – ответил Римус с мрачным видом.

Крупный мужчина задержался на несколько секунд у их столика, и репортер замолчал, выжидая, пока он пройдет мимо, прежде чем продолжить.

– Я хочу узнать, кто стоял за всем этим. Кто был кукловодом, – закончил он свое объяснение. – Возможно, этот человек находился в пяти милях от Уайтчепела, но он был сердцем и мозгом Потрошителя. Другие были только руками.

Вокруг собеседников протекала обычная жизнь. До их слуха доносились обрывки разговоров, смех, звон кружек и плеск пива. Все это было таким будничным, таким банальным, и то, о чем они говорили, представлялось просто невозможным. И все же стоило остановить кого-нибудь из этих людей и напомнить ему про ужасы четырехлетней давности – и сразу наступила бы мертвая тишина, кровь отхлынула бы от их лиц, а в глазах у них появился бы страх. Это было равносильно тому, как если бы открылась сокрытая дверца во тьму их души.

– Вы знаете, кто это? – спросил Телман сдавленным голосом.

Ему следовало бы выпить, чтобы промочить пересохшее горло, но одна лишь мысль об этом вызвала у него отвращение.

– Думаю, да, – ответил Римус. – Но я не скажу вам, и спрашивать меня бесполезно. Это я сейчас и выясняю. А вы разузнайте, что сможете, о Галле и Нетли. К Сикерту даже не приближайтесь.

Выражение его лица не оставляло сомнений в серьезности предостережения.

– Даю вам два дня, – добавил журналист. – Встретимся здесь же.

Инспектор согласился: ничего другого ему не оставалось. Нужно действовать, невзирая ни на какие препятствия, которые может создать ему Уэтрон или кто-либо другой. Римус был прав: если его предположения верны, то эта проблема гораздо более масштабна, нежели раскрытие самых ужасных убийств, какие когда-либо видел Лондон. Но Сэмюэль не мог забыть о Питте и о причине, побудившей его заниматься этим расследованием.