Заговор сил зла - [36]

«Золото Пунта», — подумал Медес, буквально впитывавший каждое слово жреца.

— А кто же виной этому несчастью?

— Мы не знаем. Чтобы установить виновного, царь приказал провести несколько расследований.

— Есть подозрения?

— Ни малейшего. Если акация угаснет, то таинства больше не будут отправляться и Осирис больше не воскреснет. Это станет концом Египта.

— Расскажите мне о тайнах! Это не мираж?

— Ах, Медес! Если бы вы знали хотя бы малую их часть, вы бы так не говорили!

— В качестве постоянного жреца вы ведь можете ходить во все секретные районы Абидоса и посвящены во все ритуалы, отведенные лишь для посвященных.

Бега не проронил ни слова.

— Я хочу знать все, — настойчиво продолжал Медес. — Уже много лет мне чинят препятствия и отказывают в доступе в закрытый храм. Разве храм Абидоса — не самый значимый и не самый жизненно важный для всех?

Жрец странно улыбнулся.

— Я поклялся не выдавать секрета.

— Ну любой человек имеет свою цену. Вы обладаете множеством сокровищ, и я заплачу за них справедливую цену.

— У нас еще будет время поговорить об этом.

— Да-да, поспешность может привести нас к провалу, вы правы. Сначала нам следует завязать прочные связи и собрать военный запас. Затем пойдем дальше.

Бега пристально взглянул на секретаря Дома Жизни.

— Давайте взаимно подвергнем друг друга испытанию. Если все пройдет нормально, пойдем дальше.

— И еще один вопрос: в Мемфисе я увидел одну молодую женщину. О ней ходили слухи, что она привезла с Абидоса конфиденциальное послание фараону. Вы ее знаете?

— Опишите ее.

Бега внимательно выслушал рассказ Медеса.

— Это одна из живущих здесь жриц Хатхор. Для этой жрицы наш Верховный жрец, Безволосый, открыл двери библиотеки Дома Жизни, чтобы она могла изучать старинные тексты.

— Она, без сомнения, вручила монарху планы, которые должны облегчить ему строительство пирамиды. Эта девушка здесь на первых ролях?

— О, нет! Она занимает подчиненное положение и была лишь посланницей Безволосого. Она погрязла в мистике, поэтому нам нечего ее бояться. Не скажу того же о жрецах, но по отношению к ним я сам предприму меры безопасности. Ну а вы, Медес, будете осторожны?

— У меня нет обыкновения совершать ошибки.

16

На борту корабля, плывущего в Мемфис, Медес пытался взвесить доводы, из-за которых стоило бы разорвать зарождавшийся союз с Бегой. Ни один из них не выдерживал серьезной критики. Этот жрец выглядел идеальным сообщником, затаившим горькую обиду, злопамятным, обладающим извращенным умом. Он твердо стоит на своем, лишен изначального стыда, который мешает совершать зло, обладает теми секретами, которыми Медесу всегда страстно хотелось завладеть. Да, разумеется, его потребуется задабривать, льстить ему в нужный момент и заставить поверить в то, что он и есть тот самый главный человек, заправляющий всеми делами. Медесу предстоит лишь использовать его неуемное честолюбие и страстный характер.

Не забыл Медес и о золоте Пунта, которое не казалось сказкой только ему самому. В ближайшем будущем без поддержки ему не удастся направить за ним специальный корабль. А вот позже он сумеет использовать верфь и свои богатства, чтобы завладеть сокровищем.

Стражник у ворот дома приветствовал хозяина низким поклоном и поспешил просигналить стражнику, стоящему за воротами, который тотчас же отворил перед Медесом тяжелую калитку. В аллее сада Медес повстречал явно торопящегося доктора Гуа.

— Моя супруга больна?

— Мигрень. Я предписал ей мазь и легкое снотворное. Но есть вещи и посерьезнее.

— Ради всего святого, говорите скорее!

— Она страдает излишним весом. Если она будет продолжать целыми днями есть, то заболеет ожирением. Питание — вот секрет здоровья. Всего хорошего, я спешу. У меня, как всегда, много тяжелых больных.

Секретарь Дома Царя и Жергу уединились в кабинете. Выпили пива, съели по горячему хлебцу и порции сушеного мяса.

— Убить Сесостриса не представляется возможным, — задумчиво сказал Жергу. — Его слишком хорошо охраняют, и никто не решится напасть на него. Если же нанять убийцу, то его схватят и он нас выдаст.

— Вероятнее всего, — согласился Медес. — Но, тем не менее, средство есть: ослабить царя, нанося удары по тем, кто его окружает. Если разрушить основы, которые кажутся фараону незыблемыми, он попадет в изоляцию и... окажется в нашей власти. Начнем с того, кого ты знаешь лучше всех, — с Великого Казначея Сенанкха.

— Знать-то я его знаю, это верно, но ничего особенно интересного о нем рассказать вам не могу. Это цельный человек! Единственный его недостаток состоит в том, что он слишком любит хорошую кухню. Ни одной женщине, как бы хороша она ни была, еще не удавалось превратить его в блеющего ягненка.

— Твой анализ кажется мне точным, — согласился Медес. — Ну раз Сенанкха нельзя подкупить, подстроим ему западню. Не забудь, что я работал в Министерстве экономики и что его работа для меня не секрет. И вот что мы сделаем. На этот раз нам сослужит верную службу единственный талант моей жены.

Сенанкх, Великий Казначей, — полный мужчина в расцвете своих сорока лет — возглавлял Белый Дом Обеих Земель. Несмотря на такой высокий пост, он был любителем сладко пожить. На самом же деле ему были свойственны черты прирожденного лидера. Увлекая за собой решительностью и неподкупностью, он был опасен для врагов и безжалостен с мошенниками. Вялые и льстивые сотрудники у него не задерживались. Фараон поручил ему одну из самых сложных и важных задач — распределение доходов. Сенанкх полагал, что четкое ведение государственных счетов является условием, необходимым для поддержания справедливости Маат и всей египетской цивилизации. В случае расточительства, неоправданных долгов или ведения дел спустя рукава связи в обществе ослабнут, порвутся и откроется лазейка для любых вторжений.