Заглянуть вперед - [58]

— Зачем вам понадобилось его заводить? Если в этом деле, и вправду, есть какое-то загадочное обстоятельство, то я его, наверное, проспал. Какое, подскажите.

Он буркнул, не открывая глаз:

— Грелки.

Я потянулся и зевнул.

— Ясно. Сначала вас нужно уламывать, чтобы вы взялись за работу, а когда оказывается, что дела-то никакого и нет, вы пытаетесь высосать его из пальца. Бросьте. Давайте ограничимся этой тысчонкой, что совсем недурно за восемь часов, и скажем, что ответ отрицательный. Дело закрывается.

— Не могу. Есть одна загадка. — Он открыл глаза. — Ну кто, скажите ради бога, повыливал эти грелки? И зачем?

— Пол. Почему бы не он?

— Потому что я ему не верю. Хоть он и твердил об этом весь вечер, и даже довольно убедительно. Да вы только представьте. Он заходит к брату, видит, что тот умер. Откидывает одеяла, видит, что грелки пусты. Уже поворачивается, чтобы позвать сестру и зятя, как вдруг до него доходит, что пустые грелки — неплохое оружие против мисс Горен. Он не хочет, чтобы их заметила сестра, поэтому сначала он относит грелки в ванную, а потом уже зовет ее. Вы считаете, это похоже на правду?

— Конечно, но…

— Прошу вас. Я воспользуюсь этим «но». Но представим, что все было иначе. Он заходит к брату и видит, что тот мертв. Он откидывает одеяла, хочет послушать сердце. Грелки лежат на месте, с водой. Увидев их, он тут же задумывает план, а ведь он, заметьте, в шоковом состоянии: только что искал живого брата, а нашел труп. И он сходу, вместо того, чтобы позвать на помощь, задумывает план: отнести грелки в ванную и вылить, чтобы через некоторое время получить возможность подойти к мисс Горен и сказать ей, что нашел грелки пустыми; и не только задумывает, но и действует, как задумал. Вы считаете, это правдоподобно?

— Если вас послушать, — признался я, — то не очень.

— Я описал все так, как оно должно было случиться. Но было ли так на самом деле? Я уверен, что нет. Он заметил грелки только потому, что они действительно были пустыми, на полные он вообще не обратил бы никакого внимания — то ли в постели больного, то ли в постели покойника. Слов нет, бывают люди, способные на подобную изобретательность и коварство, но он не из их числа. Следовательно, приходится заключить: грелки он нашел пустыми, но нам-то это что дает?

— Тут надо подумать, — я сел.

— Подумайте. Дело дрянь, — в его голосе звучала горечь. — Я-то давно это понял. Чтобы сохранить уважение к себе, — а это долг, который никому нельзя передоверить, — я просто обязан докопаться до сути. Может, виновата мисс Горен? Взяла и положила в постель пустые грелки?

— Исключено, сэр. Я думаю на ней жениться. И потом, я просто в это не верю. Она квалифицированный медик, а ни одна обученная квалифицированная сиделка такого ляпсуса допустить не может.

— Согласен. Тогда что мы имеем? Около полуночи, буквально перед уходом, мисс Горен наполнила грелки горячей водой и положила их в постель. Часов в шесть утра Пол Файф нашел обе грелки в постели, но пустые. Кто-то их взял, вылил воду и положил обратно. Зачем? Объясните.

— Что вы на меня так смотрите? Я их не выливал. Почему я должен объяснять?

— Да вы и не сумеете ничего объяснить. Скажете, что их вылили с целью убийства? Смешно. Объяснить это невозможно, а все необъяснимое в деле о смерти приобретает зловещий оттенок, особенно если покойник — миллионер. Прежде чем задать вопрос, кто это сделал, я должен ответить на вопрос — зачем?

— Не обязательно, — возразил я. — Задачу можно упростить. Ограничиваемся этой тысячей, но даем не отрицательный ответ, а положительный. Пусть Пол передаст дело копам. Что и требовалось доказать.

— Фи. Вы не шутите?

Я сдался.

— Шучу. У вас безвыходное положение. Единственное, что придет копам в голову, это что сиделка сама оставила грелки пустыми, и теперь боится признаваться; а кончится все тем, что Джонни Эрроу отметелит весь отдел по расследованию убийств, от инспектора Крамера до самого последнего копа. — Тут я вдруг заподозрил подвох и посмотрел на него. — Это что, просто трюк такой? Сами вы уже поняли, для чего были вылиты грелки, или думаете, что поняли, и хотите, чтобы я лишний раз убедился в вашей гениальности?

— Нет. Я запутался окончательно. Не знаю, что и делать. Это не загадка, это черт знает что такое! — Он взглянул на настенные часы.

— Пора ложиться. И такая головоломка на сон грядущий. Однако, сначала — инструкции на завтра. Ваш блокнот, пожалуйста?

Я достал блокнот из ящика письменного стола.

5

В среду утром, позавтракав, как обычно, с Фрицем на кухне (а Вулф, тоже как обычно, съел свой завтрак у себя наверху), я принялся за эти инструкции. Они были простые, но выполнить их оказалось совсем не просто. Первой и главной задачей было дозвониться до доктора Буля и устроить так, чтобы он явился к нам в кабинет к одиннадцати часам — время, когда Вулф спускается в кабинет из теплицы, — и привел с собой Энн Горен. Во-первых, дозвонился я до него только к полудню. С девяти до десяти он на вызовах — это все, чего я добился от секретарши. Я попросил передать ему, чтобы он мне позвонил, но звонка так и не дождался. После десяти к телефону стала подходить медсестра. Первые три раза она отвечала любезно и с нотками сочувствия в голосе, потом — коротко и сухо. Доктор все еще обслуживает вызовы, о моей просьбе ему передали, но что она может сделать, если у него слишком много работы. Когда он наконец мне позвонил, уговориться с ним и мисс Горен на одиннадцать было уже невозможно: часы показывали без четверти двенадцать, поэтому я предложил три часа, и услышал категорическое нет. Ни в три, ни в четыре — никогда. Все, что он мог сказать о смерти Бертрама Файфа, он уже сказал, но если у Вулфа есть желание поговорить с ним по телефону, то пару минут он готов ему уделить. Я спросил у Вулфа. Тот сказал: нет, по телефону — нет. Тупик.