После операции, когда издерганные, измученные врачи вышли отдохнуть в холл, Эльгин сказал Лунину:
— Ты был прав, и я признаю, что совершил большую ошибку, поторопившись с первой пробой. Не теоретически, не умозрительно я наконец-то понял: вне своего сложившегося общества, вне своего времени человек обречен и вряд ли сможет жить полноценной жизнью.
— Что я тебе говорил? Ты ведь и слушать не хотел!
— И сейчас не хочу. Я не согласен с твоим мнением, что вообще не надо трогать анабофорумы. Нет, мы должны дать людям жизнь, но не поодиночке, а всем сразу, одновременно. Чтобы они могли общаться между собой, находить друг в друге поддержку, объединиться в коллектив, который скорее найдет контакты с нами…
Оба ученых замолчали. По их лицам можно было догадаться, что каждый из них сейчас думает не столько об оживлении доставшихся им в наследство многих тысяч людей, сколько о том, какие меры предпринять, чтобы их судьба не оказалась грустной и печальной.
1976
