Загадочный наследник - [40]

Хьюго прикоснулся к шляпе в приветственном жесте и произнес с улыбкой:

— Береговая охрана? — Лейтенант слегка поклонился. — Мне говорили, что служба на этом побережье не сахар.

— Так точно, сэр, — подчеркнуто сурово ответил лейтенант. — Но возможно, мы увидим перемены в ближайшем будущем.

— Да, вы установили отличный заслон контрабанде, — заметил Ричмонд. — С таможенным крейсером и конфискацией контрабандных товаров в пользу государства вы к концу года очистите весь Ла-Манш, лейтенант.

— Искоренение нелегальной торговли, сэр, было бы достигнуто, несомненно, скорее, если бы жители прибрежных графств с меньшей симпатией относились бы к негодяям, занимающимся контрабандой.

— Если бы налоги были не столь грабительскими, вам не пришлось бы бороться с контрабандой, — возразил Ричмонд. — Это все вина правительства и чугуноголовых чиновников. Выход у них под носом, но, вместо того чтобы сократить налоги, они бросают деньги на ветер, тратясь на превентивные меры.

— Нет, это не выход, — вмешался Хьюго. — Закон может быть идиотским, но все равно ему следует подчиняться. — Он посмотрел на Оттершоу и вежливо сказал: — Я сам из Западного райдинга [11]. Говорят, в портах процветает контрабанда, я, правда, не слишком об этом осведомлен…

— Если бы только в портах, — горько посетовал Оттершоу.

— Да, у вас тут хлопот полон рот, ведь французский берег отсюда совсем недалеко. Не хотел бы я оказаться на вашем месте — особенно при таком отношении к вам местного населения. Уж мне-то, как никому, известно, что это значит.

— А что, испанцы тоже были враждебно к вам настроены? — спросил Ричмонд. — А я-то думал…

— К нам они относились нормально, но вот к французам… — Хьюго кивнул таможенному офицеру. — Вам здесь нужен целый полк, но я сомневаюсь, что это возможно. Лично я бы сказал, что это — задача целого флота.

— Адмиралтейство, сэр, теперь контролирует блокаду побережья, а крейсера патрулируют по каналу под командованием весьма способного и ревностного офицера. Я счастлив сказать, что прорваться сквозь блокаду с каждым днем становится все более опасным предприятием.

— Господи, да! — воскликнул Ричмонд. — Скоро и в море выходить будет небезопасно. На прошлой педеле мою яхту остановил для осмотра один из сторожевых кораблей. Только одному Богу известно, что подумал обо мне капитан. Он выстрелил из пушки, и ядро чуть было не задело нос моей яхты. Он стал спрашивать, кто я такой, откуда и куда следую и почему не повиновался его приказу, хотя именно этим я был в тот момент и занят. По его же мнению, оказалось, что я проигнорировал сигнал. До сих пор удивляюсь: почему меня не взяли на абордаж?

— На всех судах несут вахту, сэр. И обязанность береговой охраны — обращать особое внимание на любое судно, которое ведет себя подозрительно. Неповиновение приказу, естественно, вызывает сильные подозрения, хотя в вашем случае офицер быстро понял, что они были беспочвенны.

Дав такую суровую отповедь, лейтенант откланялся, церемонно отсалютовав. Он поехал прочь, не сказав больше ни слова и не улыбнувшись.

— Вы когда-нибудь видели такого надутого индюка? — скорбно вопросил Ричмонд. Майор задумчиво посмотрел на кузена.

— Похоже, он к тебе придирается, — как-то странно протянул он. — Вероятно, ты ему пришелся не по нраву, парень.

— Не думаю, что ему по нраву любой из нас, — сказала Антея. — И в этом виноват дедушка! Он был высокомерен до гнусности с этим беднягой. Могу поспорить: все таможенники придерживаются мнения, что все бренди, которое имеется у нас в доме, контрабандное.

— Неужели? — изумился Хьюго. — Тогда это все и объясняет!

Глава 8

Времени на осмотр яхты оставалось не так много, как хотелось бы владельцу судна. Вся компания припозднилась бы к обеду, если бы Ричмонд обнаружил у Хьюго чувства сродни его, однако тот, хотя и делал толковые замечания, когда ему демонстрировали те или иные совершенства судна, плохо разбирался в морском деле и проявил немедленную готовность оставить берег, как только Антея стала выказывать первые признаки беспокойства. И снова Ричмонд разочаровался в майоре. Совершенно неразумно было ожидать осведомленности от человека, выросшего в далеком от моря городке, однако Ричмонд обнаружил в своем кузене полное отсутствие всякого энтузиазма. Причину же того он понял, лишь когда Хьюго признался, что каждый раз, когда он выходит в море, его начинает тошнить. Ричмонд, как большинство отличных моряков, придерживался того мнения, что морская болезнь — всего лишь игра воображения. Тошнить не будет, если об этом не думать. Он ответил с сочувствием, столь же фальшивым, как восхищение Хьюго точеными линиями «Чайки», и попытался не думать о майоре плохо.

Но Хьюго так просто не проведешь. Когда он ехал домой с Антеей (Ричмонд оставил их, чтобы навестить своего матроса-помощника в Камбере), то сказал печально, покачав головой:

— Я упал в его глазах ниже ватерлинии.

Антея рассмеялась:

— Да, но, знаете ли, еще не все потеряно! Вам стоит лишь рассказать ему о своих приключениях на Пиренейском полуострове — и вы тут же завоюете его восхищение.

— Не-е-е, я не тот, кем можно восхищаться.