Загадочный мужчина - [116]

Мда. Еще больше становилось все не хорошо.

Потом совершенно против моей воли, мои мысли вернулись к Симоне Дельгадо, которая любила своего брата, волновалась за него, а особенно за племянника, который должен был вот-вот появиться на свет.

Я понимала ее чувства.

Я также понимала весь тот гнев, перемешанный с горем, со стороны Хока, когда она взяла с собой дочь, как мать ей не стоило этого делать, она же знала, что тот район опасен. Я также понимала, почему он испытывал чувство вины из-за своего экстремального характера работы, он любил ее и его скорбь от потери перемешалась с гневом. Казалось бы, невинное решение с ее стороны, но он знал, что там опасно и предостерегал ее от этого, но она не послушалась, и в результате, счастливой, красивой семьи, фото которой он мне показывал, не стало. Пуф! У него осталась только на память фотография и их прощание тем утром, когда он ушел служить стране, не догадываясь, что эти слова станут последними.

Он был за тысячи километров. Симона и Софи были уже мертвы несколько дней, а он был за тысячи километров. Хок, который контролировал каждый нюанс в своей жизни, оказался полностью бессилен, находясь от них за тысячи километров.

Я постаралась не думать об этом. Я попыталась заставить мой разум подумать о чем-то другом, стараясь вычеркнуть его из моей жизни, чтобы он снова не причинил мне боль, но в моей голове напрочь засел он, когда говорил мне:

«Ты не шевелилась, Гвен».

Бутылки с зажигательной смесью. Обстрел из мимо проезжающей машины. Похищение. Он прошел через все это вместе со мной.

А потом он увидел Брока-Лукаса, выносящего мое неподвижное тело из моего же дома, и он решил, что с него хватит, пропади оно все пропадом, больше он не может этого выносить и кто может обвинить его в этом?

— Дерьмо, — прошептала я, подложив руки под щеку, свернулась, прижав колени к груди и почувствовала, как в доме становится теплее.

Я погрузилась в сон.

* * *

Сквозь сон я почувствовала, будто кто-то аккуратно выпрямляет мои ноги, что меня и разбудило.

Я открыла глаза, бедро Хока плотно вписывалось в мой изгиб, потом он поднялся, и когда я взглянула на него, он сидел на краю моего дивана.

Он убрал волосы с моего плеча, и его рука обхватила меня сзади за шею.

— Я не большой поклонник причины, из-за который ты свернулась калачиком, детка, — пробормотал он вместо доброго утра.

Он был полностью одет, и его лицо было несчастным.

Я промолчала, потому что была еще сонной и держалась настороже.

Он изучающе смотрел мне в глаза, я мысленно боролась с собой, стараясь не поддаваться его взгляду. Потом вдруг он передвинулся, и я была оторвана с дивана, усажена ему на колени, а его руки взяли меня в круг.

— Хок, — прошептала я.

— Если бы ты захотела чего-нибудь в этом мире, детка, чтобы это было? — спросил он.

Я моргнула.

— Что?

— Все, что угодно, это твое. Чтобы это было?

— Я не…

Он сильнее сжал мне талию.

— Нет ответа ничего, Гвен.

— Чтобы Джинджер ничего не угрожало и закончились ее неприятности, — ответила я.

Некоторое время его глаза внимательно изучали мое лицо, затем он сказал:

— А еще.

— Еще? — в замешательстве переспросила я.

Одна из его рук оставила мою талию и переметнулась к моим волосам, которые он убрал с шеи.

— Еще, Гвен, что еще является для тебя самым важным, чтобы ты хотела получить, если бы смогла.

— Хок, я не понимаю.

— Все, что угодно, неважно, что это.

— Хок…

— Ответь мне, Душистый горошек.

— Хок, я не…

— Гвен, ответь мне.

— Чтобы Симона и Софи были живы, и ты был бы с ними счастлив, как на той фотографии, — ляпнула я, его лицо тут же превратилось в пустую маску.

Глядя на него сонно и растеряно, я вдруг поняла, что эта за маска. Она появлялась, когда он пытался от меня скрыть что-то важное.

— Это же, конечно, означает, — продолжила я болтать, — что ты никогда ночью не будешь больше проникать за мою дверь.

Маска с его лица мгновенно исчезла, он улыбнулся, огромной улыбкой, отчего появились ямочки, и черт побери, они меня просто убивали эти ямочки, но должна признаться, что я не могла не отреагировать на них. Затем он моментально перевернулся, и я оказалась на спине, а он был сверху, мои бедра упирались в его бедра, но мои ноги почему-то оказались у него на спине.

Он перебирал мои волосы, потом заправил прядь за ухо и спросил:

— А следующее?

Я почувствовала, как мои глаза прищурились.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Что еще, Гвен?

— Я еще сонная, — заверила я.

Его лицо приблизилось, и он большим пальцем провел по моему подбородку, прошептав:

— Детка, что еще?

Господи!

Ладно, он хотел поиграть в эту игру, пожалуйста. Я сыграю.

— Чтобы Мередит стала моей настоящей мамой, а не мачехой.

Он кивнул и большим пальцем прошелся по моей нижней губе.

— Еще?

— Не хочешь меня просветить, Хок, зачем ты спрашиваешь? — спросила я.

— Дальше?

Видимо, он не хотел мне ничего объяснять.

— Нет ничего дальше, — заявила я.

— Дерьмо, Душистый горошек, женщина, которая хочет туфли за семьсот долларов, должна хотеть что-то еще.

— Бриллиантовый браслет от Тиффани, — ответила я, потом остановилась. — Нет! Постой. Чтобы Лео преподнес Кэм обручальное кольцо, а потом