Загадочный материк - [53]

Проходили осенние месяцы, грознее становилось дыхание приближающейся полярной зимы. Ветер бушевал. Но если бы только ветер! Если бы не эти бесконечные снегопады, делающие человека невидимым в полутора-двух шагах!.. А когда небо прояснялось, ветер продолжал свою неистовую работу и гнал в океан потоки снега, словно намереваясь начисто освободить от него глубинные области Антарктиды. Проносились мириады обледенелых снежных частиц. Эти завесы подчас были настолько непроницаемы, что скрывали от глаз предметы, до которых человек мог дотянуться рукой.

Выходя из дому в часы передышки, когда ветер несколько утихал, зимовщики наблюдали поразительные последствия его яростной работы. Вот брошенные вблизи дома ржавые цепи; они сверкают под солнцем, отполированные ударами обледенелых снежных частиц. Толстая веревка перетерта в нескольких местах. На деревянном ящике не осталось и следа краски; вместо нее появились замысловатые узоры, сосновые доски «выедены» местами на глубину более трех миллиметров. Массивные ледяные колонны прорезаны насквозь…

Метеорологи и магнитолог не пропускали ни одного срока наблюдений и в любую погоду пробирались к будкам с приборами. К счастью, никто не заблудился в снежном хаосе. Правда, Годжмен — картограф и художник — однажды доставил товарищам немало тревог. Вместе с Мадиганом он отправился к приборам-самописцам. Скорость ветра достигала 130 километров. В нескольких шагах от дома они потеряли друг друга. Мадиган добрался до приборов, взял записи и вернулся, а Годжмен исчез. Мерц и Корел не побоялись пойти на поиски, связавшись альпийской веревкой и захватив ледорубы. Безуспешно!.. Спустя два часа Годжмен вернулся — весь в снегу, с ледяной маской на лице; он сам нашел дорогу.

— Температура минус тридцать три, скорость ветра сто шестьдесят пять километров! — сказал как-то Мадиган. — Кто нам поверит?!

Это было непереносимое сочетание: «сверхураган» и лютый мороз. 165 километров — в полтора раза больше, чем максимум, предусмотренный шкалой Бофорта…

Точные вычисления показали: в мае среднемесячная скорость ветра превышала сто километров — 11 баллов по шкале Бофорта! Если это была средняя величина за весь месяц, какой же скорости достигал ветер в отдельные дни и часы?! Верхние ряды ящиков, служивших защитной стеной для дома, оказались сброшенными наземь. Счастье, что крыша выдержала неоднократные бомбардировки, которым стихия подвергла убежище исследователей; камни, летевшие с морены, били по стенам и кровле, производя невыносимый грохот.

В самый разгар зимы — 19 июля — ветер на протяжении шести часов мчался со скоростью 170 километров. Но всё это были только цветочки, а самые ягодки показались позднее. Пришло время, когда люди усомнились в показаниях анемометров: годом позже, в ночь на 5 июля, скорость ветра достигла 185 километров. Дом зимовщиков, почти погребенный под снегом, содрогался, дребезжала посуда, печная труба разразилась дикой симфонией. Казалось, стены, выложенные из массивных бревен, не выдержат ударов, рухнут, и обломки помчатся к вспенившемуся, клокочущему океану, над которым, словно гейзеры, взлетали столбы брызг.

Бывало, что скорость порывов ветра достигала девяноста метров в секунду. 324 километра в час! Как представить себе ощущение человека под таким ветром? Разве только вообразить, что вы вскочили на крыло пассажирского самолета, совершающего рейс с этой скоростью… Но кто устоит там дольше секунды!..

«Страшный мир пустоты, ярости и ужаса. Мы спотыкаемся и боремся с мраком Стикса. Беспощадный порыв ветра — какой-то мстительный кошмар — бьет, колет, замораживает; колющий снег слепит и душит», — записывал в дневнике Дуглас Моусон. Спустя несколько дней этот сдержанный, уравновешенный человек добавил: «Мы поселились на краю неизмеримого материка… Мы открыли проклятую страну. Мы нашли царство пурги и ветров».

Один в ледяной пустыне

8 течение шести осенних и зимних месяцев, ловя часы передышки в работе урагана, обмораживаясь и валясь на снег от изнеможения, люди воздвигали радиомачты из прочного кедра, укрепляли их стальными тросами. Наконец, удалось поднять антенну. Радист-механик начал передавать в эфир первые радиограммы из Антарктиды. Много позже Моусон узнал, что радист на острове Макуори принял некоторые депеши с мыса Дэнисон. Радиостанция Главной базы действовала ровно неделю: ураган снес одну из мачт.

9 августа 1912 года Моусон, Ниннис и Мадиган, взяв упряжки, совершили первое путешествие на юг. Километрах в десяти от базы они вырубили пещеру в леднике. Эта «пещера Аладина», сверкающая зеркальными гранями и кристаллами, явилась впоследствии убежищем для всех санных партий.

Сентябрь принес необычайно тихую погоду. Никто не предполагал, что на Земле Адели возможны такие прекрасные дни. Почти пять суток наслаждались зимовщики, но вдруг с ледника понеслись смерчи, закружились тучи снега, а через минуту ветер уже «работал» со 130-километровой скоростью.

Во второй половине сентября три партии вышли в поход. Мадиган, Клоз и Уэтер продвинулись почти на 100 километров к западу от Главной базы. Температура упала до минус 37°, ткань палатки трещала и рвалась под ударами пурги, но люди не могли зашивать прорехи: обмороженные концы пальцев утратили чувствительность; огромного труда стоило застегнуть пуговицу костюма. Что делать? Лишившись палатки, единственного своего пристанища, они вряд ли доберутся до базы… Пурга угомонилась, на душе полегчало: теперь скорость ветра составляла только 90 километров. «Только»!.. Это было вполне сносно для Земли Адели, но во всех обитаемых частях Света называлось бурей в 10 баллов…