Загадочный город - [53]

Может, это песенник, составленный по какой-то давно утерянной нотной грамоте? Но если так, зачем кому-то понадобилось его так тщательно скрывать? Какое-то время Стриммер размышлял о вероятности того, что диаграммы могли иллюстрировать ранние исследования ДНК, основополагающих частиц жизни, но нарисованные чернилами части тел и чудовищные гибриды людей, животных, птиц и насекомых казались чем-то фантастическим.

Стриммер сомневался, что книга могла представлять какую-нибудь ценность в наши дни, разве что из-за своей древности и мастерства художника, но таинственное название, загадочная подпись и иллюстрации подогревали его интерес. Стриммер вернул книгу на место, на всякий случай закрепив половицу получше. Он не забыл об исчезновении Фласка.

По пути домой Мармиона Финча распекала жена — за излишнее сближение с женщиной в два раза моложе его (Орелией Рок) и недостаточное сближение с новыми влиятельными членами ротервирдского сообщества (Сликстоунами). Наконец ему удалось укрыться в архиве. Представление Валорхенд впечатляло своим стилем и дерзостью, но Финча в первую очередь заинтересовал скрытый в нем посыл. В поместье жил великий ученый — что это за ученый? Был ли он владельцем зловещих книг в черном переплете или хозяином правильных книг в бежевом? А может, ему принадлежали и те и другие? Был ли он тем самым человеком, который открыл таинственную угрозу, заставившую грозную Елизавету Первую оставить Ротервирдскую долину разбираться со своими делами самостоятельно?

Финч пробежал пальцами по золотой цепи у себя на шее. Призрак… поезд… время… перемены…

8. Расплата и прощение

Горэмбьюри обычно получал распоряжения через подчиненного, и поступали они в записках свирепой секретарши мэра, безоговорочный стиль которой вполне соответствовал сноркеловскому: «Налоговые поступления за прошлый месяц. Стол С. Немедленно!», или: «Рикша мэра. Облезла краска. Предпринять меры!»

В сегодняшнем приказе тоже нашлось место привычному восклицательному знаку: «Кабинет С. 10 утра, не опаздывать!»

Секретарша, с зачесанными назад волосами и бровями в виде нарисованных черным карандашом ниточек, коротко кивнула Горэмбьюри в знак одобрения — тот пришел вовремя. Она поднялась, разгладила юбку и открыла дверь.

Только было во всем этом что-то чудовищно неправильное. Его не заставили ждать.

Массивный двойной стол Сноркела стоял посреди синего ковра, точно корабль в море. Сноркел протянул ему выписку из банка — с личного счета Горэмбьюри, на которой розовыми чернилами было подчеркнуто зачисление в три гинеи.

— Ну?

Горэмбьюри уставился на выделенную строку, слишком удивленный происходящим, чтобы возмущаться вторжением в свою личную жизнь.

— Три гинеи? Понятия не имею, что это. Я никогда не принимаю денег от незнакомцев.

Горэмбьюри мог добавить, что незнакомцы денег ему никогда и не предлагали. Они с Мармионом Финчем считались самыми неподкупными горожанами.

— Не ври мне, Горэмбьюри! — Сноркел внезапно взорвался лицемерным возмущением. — Тебе дают полный пансион, надбавку на замену велосипедных шин и неприлично щедрые сверхурочные. Как ты только посмел так низко пасть!

Горэмбьюри подавил желание заметить, что ставка за сверхурочные была у него ниже обычной, но тут на помощь пришла его энциклопедическая память. Дата перевода соответствовала его встрече с…

— Тебе ни о чем не говорит имя миссис Бантер? — вовремя вставил Сноркел. Как и большинство взяточников, он становился безапелляционным судьей, стоило ему унюхать хоть малейший намек на нечистоплотное поведение других.

— Я сделал ей одолжение. Выдал пригласительный билет.

— Неужели, и куда приглашал этот билет? Сам-то ты в жизни вечеринок не устраивал.

— Произошла обычная канцелярская ошибка. Понимаете, она была вся в расстроенных чувствах, и я ее пожалел.

— Ты имеешь в виду, что отдал ей свое приглашение в поместье?

— Да, но я ведь и без него туда попал бы…

— Раздавать приглашения на чужие вечеринки — поистине королевский жест.

— Она живет совсем одна. Я просто хотел сделать доброе дело.

— Деньги — это бич нашего общества. Это прямая красная карточка, Горэмбьюри. Можешь собирать вещички и выметаться.

— Я честно работал на протяжении восемнадцати лет, трех месяцев и двадцати двух дней. Вы, несомненно, имели в виду выговор? — запротестовал Горэмбьюри. — Меня должны понизить в должности до канцеляриста в соответствии с «Рабочими предписаниями», верно?

— Красная карточка, красная, красная!

Горэмбьюри поплелся к своему столу, откуда уже успели убрать все предметы муниципальной собственности. В глубине его растерзанной души назревал протест. Примерно с год назад после одного нарушения безопасности ему как наиболее надежному человеку вручили запасные ключи к главным муниципальным помещениям. Ключи оказались на месте, в полиэтиленовом пакете, приклеенном скотчем под крышкой стола. Горэмбьюри сунул их в карман вместе с большим блокнотом в кожаной обложке и коробкой карандашей из канцелярского шкафа мэрии. «Компенсация за отсутствие уведомления», — буркнул он себе под нос. Бредя домой, бывший секретарь в ужасе думал о том, чем будет платить за аренду в следующем месяце.