Загадочный город - [17]
Помимо этого должность накладывала обязательства, о которых широкая общественность Ротервирда не знала: у Мармиона Финча хранился единственный экземпляр Ротервирдского статута, который содержал таинственные условия, вследствие которых долина получила свою независимость, и только ему разрешалось читать этот статут, так как он один освобождался от подчинения «Историческим предписаниям». Он свято хранил исторические записи, целые стеллажи бумаг, в архиве, грандиозной библиотеке в самом сердце Эскатчен Плейс, которой мог пользоваться лишь он сам.
Он держался особняком и в других аспектах жизни, подчинившись наставлениям отца жениться из социальной необходимости, а не по любви: миссис Финч оказалась настоящим снобом и попала под очарование сноркеловского кружка. Под ее давлением их общий сын и наследник получил схожие приоритеты, и в результате работа сделалась жизнью Финча.
В тот вечер, когда Облонг совершал свою разведку, все тома ротервирдских «Исторических предписаний» лежали перед ним распахнутые, занимая шесть столов между рядами архивных книг. Финч прочесывал их один за другим в тщетных попытках обнаружить хоть один закон, запрещавший открывать поместье, или, при отсутствии такового, закон о запрете продавать недвижимость чужакам.
Ему не понравилась ни показная роскошь автомобиля самозванца, ни его лицо, ни появившееся при реставрационных работах изображение горностая. Но самое ужасное заключалось в том, что он не понимал мотивов сэра Веронала Сликстоуна, хотя Сноркел выражал свое недвусмысленное мнение на этот счет.
Во мраке самой дальней галереи архива скрывался ряд стеллажей, содержавших две очень разные коллекции книг шестнадцатого столетия: одна предлагала всем известные тома с научными и философскими трудами, аккуратно переплетенные в бежевую кожу. Вторая коллекция в черном переплете содержала более таинственные работы, посвященные ядам, пыткам, разнообразным еретическим обрядам, убийствам, схемам племенной селекции и философии власти. Обе некогда хранились в поместье.
Книги отражают интересы хозяев; интересы снабжают хозяина информацией, а уже сам хозяин решает, как именно следует поступать. Природное чутье подсказывало Финчу, что эти коллекции были составлены противоборствующими группами, и, если он был прав, поместье в разные времена являлось обителью как добра, так и зла. У него в голове вертелась неуютная догадка, что поместье простояло заброшенным на протяжении стольких лет лишь потому, что зло в конечном итоге одержало верх и угрожало вернуться… Вот только каким образом это могло произойти?
Когда Финча что-то сбивало с толку, он имел обыкновение бормотать вслух не имеющие смысла сочетания слов. Это действовало на него успокаивающе, к тому же помогало думать, поэтому сейчас он занимался тем же самым: «Червь… накладывать… заклятие… застрял…»
7. Другая точка зрения
Сэр Веронал внимательно следил за реставрационными работами в поместье. Каменщики, плотники, кровельщики, садовники и стеклодувы справились со своим заданием на отлично.
Его утренние успехи в Городском совете тоже казались многообещающими. Ротервирдские «Исторические предписания» запрещали как археологические раскопки, так и владение любыми старинными изображениями или публикациями, связанными с долиной. Кроме того, ни один человек за пределами Ротервирда не имел права писать об этом месте, и все благодаря старинному елизаветинскому статуту. Это свидетельствовало о том, что чем больше тумана напускалось вокруг, тем больше был масштаб тайны.
Исследования в лондонских антикварных книжных лавках позволили ему обнаружить всего одну страницу в книжице, датируемой 1798 годом, — вот и все, что просочилось отсюда. Автор назвал себя Амброзом Клодом, странствующим викарием, и привел следующее описание своего единственного посещения Ротервирдской долины:
После двух чудесных дней, проведенных в городке Хой, я не смог противиться соблазну и попытался проникнуть в Ротервирд. Две ночи я шел в направлении долины и два дня отсыпался в укрытии прилегающих к ней лесов. Я отпустил бороду и облекся в самые скромные из своих одежд. На третий день погода пришла мне на помощь. Дождь хлестал без остановки, и мне удалось проскользнуть в ворота незамеченным прежде, чем они закрылись. Хозяин трактира выглядел добродушным, но настороженным. Все сведения, которые я почерпнул за время своего визита, были предоставлены именно им. По всей очевидности, особый статус был предоставлен этой территории согласно статуту, составленному во время правления королевы Елизаветы Первой. Он упомянул, что по легенде между приезжими и местными жителями началось такое ужасное противостояние, что правительству пришлось принимать особые меры. Даже в наши дни я слышал, как один из горожан презрительно отзывался о соседе, называя его «деревенщиной». Остальную территорию Англии они рассматривают с еще большим предубеждением. Истоки подобного чувства превосходства остаются неясными, если не считать достаточно высокого уровня местных научных знаний. Мне довелось дискутировать о принципах ньютоновской «Математики» с лавочником на рыночной площади! На следующее утро, несмотря на мой церковный сан, меня грубо выдворили за пределы города.
Спокойно жил современный маг, Горислав Волгин, да пришла беда. Его родному миру грозят оборотни и вампиры всех мастей. Но и это не самое страшное, обязали его жениться. И вот пришла настоящая Беда. Черновик закончен.
В книге впервые собраны мистико-фантастические рассказы Е. А. Нагродской (1866–1930), одной из самых популярных писательниц дореволюционной России, автора нашумевших в то время эротических бестселлеров и произведений о женском «раскрепощении» — а также, несмотря на устоявшуюся «бульварную» репутацию, писательницы оригинальной и бесспорно заслуживающей внимания.
В книге впервые собраны фантастические рассказы известного в 1890-1910-х гг., но ныне порядком забытого поэта и прозаика А. Н. Будищева (1867–1916). Сохранившаяся с юности романтическая тяга к «таинственному» и «странному», естественнонаучные мотивы в сочетании с религиозным мистицизмом и вниманием к пограничным состояниям души — все это характерно для фантастических произведений писателя, которого часто называют продолжателем традиций Ф. Достоевского.
Покой обычного провинциального ВУЗа нарушает серия загадочных и тревожных событий. В цепь событий вовлекается компания друзей. Позднее, выясняется, что это жесточайшая цепь, ведущая в небытие, и только выдержка, крепкая дружба, сплоченность коллектива и взаимная любовь — главный козырь друзей, в противостоянии этому жестокому явлению. Сумеют ли они выпутаться из завязанной крепкими узлами, страшной ситуации? Все ли выдержат это чудовищное испытание, и к каким последствиям приведет их риск и поход на самые крайние меры? Что будет добром, а что злом? Будет ли каждый по-своему прав? Найдет ли каждый свою истину? Познает ли каждый главный закон своей жизни? Произведение построено на противопоставлении добра и зла, преданности и предательства, жадности и щедрости, крепкой дружбы и ненависти, любви и измен, строгой науки и необъяснимой мистики. Советы при чтении: 1. Нарисовать у себя в воображении портрет каждого героя и «подружиться с ним». 2. Ощутить себя в их компании и вместе с ними пройти сложный путь, переживая и радуясь за них, как за своих. 3. После важных глав, сделать перерыв и осмыслить прочитанное.
Читатель напрасно стал бы искать в энциклопедиях имя Хью Дэвидсона — это был лишь псевдоним, под которым публиковал «черные» или «странные» фантастические произведения один из пионеров американской научной фантастики и мастер космической оперы Эдмонд Гамильтон (1904–1977). В книгу вошел роман «Властелин вампиров», где действуют бесстрашный оккультный детектив доктор Дейл и его ассистент Харли Оуэн, а также рассказ «Вампирская деревня» — произведения, сыгравшие заметную роль в становлении вампирического жанра.
С первых десятилетий XIX века вампиры, упыри, вурдалаки и неупокойные мертвецы заполнили страницы русской прозы и поэзии. В издание вошло свыше тридцати произведений русской вампирической прозы XIX — первой половины XX века, в том числе многие затерянные рассказы и новеллы, пребывавшие до сегодняшнего дня в безвестности как для читателей, так и для исследователей. Собранные в антологии «Красногубая гостья» произведения убедительно доказывают, что область русской литературной вампирологии много богаче, чем представляется даже подготовленным читателям и иным специалистам.