Загадочный город - [121]

— Я вам верю, но что мы можем сделать?

— Предупредить Горэмбьюри, — ответил Джонс. — Он станет следующей жертвой.

— Я имела в виду леди Сликстоун. Он, конечно, не может допустить, чтобы здесь умер кто-нибудь еще, но и во внешний мир ее не отправит. Если он найдет черную плиту, ее песенка спета.

Наконец до Джонса дошло:

— А, значит, вы имеете в виду, что Сликстоун воспользуется черной плитой? Но он же не знает, где она находится.

— Стриммер навестил Горэмбьюри в отделе «Драгоценных камней и геологии» на следующее утро после пожара. Боюсь, если Стриммер уже все знает, то узнает и сэр Веронал.

Грегориус Джонс скорчил странную гримасу, расправил плечи и с суровым лицом выбежал на улицу.

Облонг пришел как раз тогда, когда взошла луна. Орелия чмокнула его в щеку, и он покраснел, но вспомнил о штучках Сесилии Шеридан. Об Эскатчен Плейс никто не упоминал. Личные проблемы Облонга оказались удобной темой для беседы.

— Пинта горностаевой мочи, — произнес Берт Полк, уставившись в свою кружку с почти прозрачным пивом.

— Где Борис? — поинтересовалась Орелия.

— Занимается пузырями, — ответил Берт.

Сэр Веронал спокойно наблюдал за тем, как бармен наливал ему белое вино из личной бутылки, которая охлаждалась в серебряной чаше со льдом. Вокруг него витала все та же аура важной персоны. Подчиненные Сноркела нанесли ему визит вежливости, еще не осознав, что в Городском совете ветер теперь дует в другую сторону.

Когда мимо прошли Орелия с Облонгом, Сликстоун поманил их плавным жестом левой руки.

— Мисс Рок… Мистер Облонг…

Сэр Веронал стал другим: вместо нервного нетерпения в нем ощущались уверенность и сила. Он еще раз махнул им рукой. Они придвинули к нему небольшую лавку.

— Лучше не смешивать то, что у вас в стаканах, с этим. — Он поднял бокал. — Как успехи моего сына?

— Он играет главную роль в спектакле летней ярмарки, — ответил Облонг.

Сэр Веронал зашел с другой стороны:

— А что говорят у меня за спиной?

— Вы являетесь катализатором перемен в месте, которое никогда не меняется, — прощебетал Облонг.

«Господи, Облонг тоже изменился», — подумала Орелия.

— Перемен к лучшему, конечно же, — поспешно добавил Облонг.

— Неужели? Разве это не величайший дар — находиться среди вновь обретенных друзей и иметь возможность узнавать, являются ли они таковыми на самом деле? Паскаль был прав — если бы все знали, что говорят у них за спиной, в мире не нашлось бы и четверых друзей.

Орелия поежилась. Сэр Веронал получил бы истинное удовольствие, разоблачая фальшивых друзей и придумывая им наказания. Богатство заставило его с подозрением относиться к прихлебателям; он жаждал преклонения, но готов был уничтожить любое несогласие. Она подумала о тете, наказанной за проступок другого человека, жившего столетия назад. «Успокойся», — сказала она себе.

Облонг продолжил гнуть свою линию:

— Вы меня как-то спросили, почему я приехал в Ротервирд. Могу ли я спросить вас о том же?

— Город, окруженный тайной, — что может быть более соблазнительным? Только где искать подсказки? Кругом одни правила и предписания. — Сэр Веронал сделал глоток. — Разве что в Эскатчен Плейс?

Замечание обнажило его слабое место. Сэру Вероналу нравилось играть с жертвой, но тут Облонг удивил Орелию:

— Занятно, что вы упомянули Эскатчен Плейс. После пожара старик Винч…

— Финч, — поправила его Орелия.

— Он позвал нас к себе.

Что это Облонг надумал?

— Эскатчен Плейс — запретная территория, — заметил сэр Веронал, — так зачем же вас туда пускать?

— Мы обсуждали различные гравировки. Ему хотелось доказать свою правоту.

Сэр Веронал улыбнулся и встал:

— Мистер Облонг, я всегда стараюсь быть катализатором перемен. Надеюсь, Ротервирд не станет исключением. Желаю вам приятного вечера. Пора уделить внимание другим, иначе люди решат, что хозяин паба ими пренебрегает.

«Как он спокоен, — подумала Орелия. — Этот человек точно знает, кто он такой и к чему стремится». Отвлекшись на сэра Веронала, Орелия не заметила отсутствия самого яркого ротервирдца. Не пришел Сноркел, который в обычных обстоятельствах ни за что не пренебрег бы возможностью искупаться в лучах чужой славы. В поместье он так и вился вокруг сэра Веронала, а здесь его и близко не было.

У пианино три обладателя лучших голосов как раз исполняли местную балладу под названием «Человек, который пытался выпить лунный свет» под аккомпанемент школьного учителя пения.

— Вы только посмотрите! — произнес пианист. — Маленький мышонок.

Белый грызун сидел на крышке пианино, сверкая красными глазками и, судя по всему, наслаждаясь музыкой. Кто-то закричал, кто-то разбил бокал, ужас смешался с весельем, а мыши заполонили все углы.

Припомнив полный боли взгляд мэра на майской ярмарке, Орелия тут же заподозрила в нечистой игре отсутствующего Сноркела, но с таким же успехом он мог нанести Сликстоуну удар пуховкой от пудры. Сноркел понятия не имел, с кем решил бодаться, и, повторяя ошибку Ференсена, слишком поздно взялся за дело.

— Ну что же вы, хватайте их! — завопила Облонгу мисс Тримбл, втайне боявшаяся мышей.

Не имея особого желания ловить мелких грызунов, историк решил держаться от них подальше, для вида изображая хватательные движения.