Загадочные тени - [29]

Джон подошел к ней и присел на корточки. — Я знаю, что ты напугана, но еще ты невероятно храбрая Софи, и должна сказать ему, чтобы он ушел. Позже я пойду к тебе домой и освящу его святой водой сверху донизу.

— Это заставит его уйти?

Джон посмотрел на бледное лицо Софи. Он не хотел лгать ей и давать ложную надежду, но не мог сказать девятилетней девочке, что не может избавиться от страшной тени без посторонней помощи. — Я буду стараться изо всех сил, но до тех пор я хочу, чтобы вы все оставались здесь со мной. Что скажешь? Моя экономка миссис Браун делает самые лучшие пирожные, она позволит вам помочь ей испечь их, когда придет к обеду. Обязательно скажите ей, какие ты любишь. Пойдем позавтракаем, я умираю с голоду.

Он взял ее за руку и повел к лестнице. Софи сжала его пальцы. Ее рука была такая холодная. Бедняжка замерзла, хотя на дворе стояло лето.

На кухне Джон принялся жарить бекон и яичницу. В приготовлении пищи было что-то целебное. Он не пытался экспериментировать, но основные блюда у него неплохо получались. Джон попросил Софи достать ему грибы из холодильника. Она положила их рядом с ним, и он передал ей не очень острый нож и блюдо. — Не поможешь мне порезать грибы?

Она кивнула и сосредоточилась на полученном задании. Джон пытался отвлечь ее от живого кошмара, о котором она постоянно думала. Учитывая, что его желудок был словно комок нервов, он был голоден и нуждался в обильном завтраке, чтобы решить, что делать.

Вдвоем они приготовили достаточно, чтобы накормить небольшую армию, и он отложил немного для Бет и Шона, поставив блюдо в духовку, чтобы еда осталась теплой, пока они не проснутся.

Он сомневался, что Софи что-то полезет в рот, но, опрокинув на яичницу полбутылки томатного соуса, она принялась за еду. Она сделала бутерброд из двух ломтиков тоста, которые он положил ей на тарелку, и хихикнула, когда теплое масло потекло по подбородку. — Ой, я такая грязнуля, мама всегда мне это говорит.

— Не могу с ней не согласится, — засмеялся Джон, — я и не думал, что ты способна так много съесть.

— Это потому, что мне здесь нравится, в этом доме пахнет чистотой. Я почти не хотела есть в нашем, там сильно воняет. Только мама не чувствует этого запаха, а я чувствую, и меня тошнит. Думаю, Шон тоже его ощущает, но он не понимает.

Джон улыбнулся, она рассуждала как взрослая, и это грустно. Он мысленно вернулся к тому времени, когда сам был подростком, на несколько лет старше, чем сейчас Софи, и чувствовал то же самое. Тогда ему казалось, что в доме пахнет так, как будто в нем кто-то умер. Как будто там что-то гниет, что может чувствовать только он, потому что его мать никогда не могла.

— Я точно знаю, что ты имеешь в виду, Софи. Я пережил тоже, только не было никого, кто верил бы мне, и моя мама не понимала, что со мной происходит. С каждым днем я чувствовал себя все более и более усталым, словно из моей души высасывали частички энергии. Просто одеваться в школу становилось настоящим сражением. В школе я не мог сосредоточиться, и учителя думали, что я принимаю наркотики.

Он замолчал, Софи всего девять лет, и вот он откровенничает с ней о своей встрече с человеком-тенью, когда ему было тринадцать.

— И что вы им сказали?

— Ничего, я слишком боялся. Мне казалось, что я понемногу схожу с ума. Я пытался рассказать маме, но она мне не поверила и велела перестать врать.

— Так сказала и моя мама, но, по-моему, она передумала вчера вечером, когда увидела его в углу моей спальни. Взрослые должны понимать, что, когда дети говорят, что они видят людей, которых никто другой не видит, это потому, что мы действительно это можем.

— Что случилось прошлой ночью? Не думаю, что твоя мама расскажет мне все подробности.

Джон и Софи отодвинули тарелки с завтраком в сторону и облокотились на стол, склонив головы друг к другу.

— Что вы двое задумали?

Голос Бет заставил их обоих подпрыгнуть, и Джон с трудом заставил свой голос не дрожать. Впервые за двенадцать лет он столкнулся лицом к лицу с чудовищем своего детства. Бет подошла к столу и взяла их тарелки, соскребая то, что осталось в маленькое ведерко из нержавеющей стали.

Софи посмотрела на маму. — Расскажи отцу Джону, что ты видела вчера вечером в моей комнате.

Бет, наполнявшая раковину водой, замерла.

— Пожалуйста, мама, скажи ему, что ты видела это, скажи, что веришь нам.

Бет обернулась, в уголке ее глаза блестела большая мокрая слеза. — Я не хочу об этом говорить, мы, должно быть спали.

Софи разрыдалась, и Джон не знал, кого утешить первым, но тут Бет бросилась к Софи и крепко обняла ее. Она глубоко вздохнула и рассказала Джону, почему в конце концов они стучали в дверь пресвитерии в час ночи.

После завтрака Джон вышел из кухни в библиотеку и сел за заваленный документами стол. Он начал просматривать свои бумаги. Он мог освятить дом без разрешения Ватикана, но если ему придется изгонять нечистую силу, то он должен просить разрешения. На это могли уйти недели или даже месяцы. Еще он понимал, что понадобится гораздо больше доказательств, чем он может предоставить в данный момент.

Он открыл ящик стола и вытащил альбом, который хранил с тех пор, как был подростком. В нем находились вырезки из газет о каждом доме с привидениями или одержимом демоном. Он знал, что человек-тень встал между ним и Софи, потому что он не хотел быть девочкой, он хотел ее душу, и это серьезно все усложняло.