Загадочные страницы русской истории - [36]

Русский царь навязывал свою инициативу. Было решено вторгнуться в шведские пределы, но далеко не углубляться, а в бой вступать только при значительном численном превосходстве, действовать осторожно и осмотрительно… Таким образом, армия приучалась к войне, получала боевую закалку, переходя от выполнения менее сложных задач к более трудным.

Исключение было всего лишь одно: 12 (23) июня эскадра адмирала Шеблата попыталась подойти к Архангельску. Семь шведских кораблей шли к русским берегам под английскими и голландскими флагами, но были вовремя обнаружены и опознаны. В результате боя противник бежал, потеряв два судна, севших на мель. «Зело чудесно!» — отозвался по этому поводу наш государь.

Итак, в кампании 1701 года тактической инициативой владели русские. Перехват стратегической инициативы был еще впереди. «Решено было двинуться в шведские пределы, но далеко не зарываться, — писал Керсновский. — В бой вступать лишь при наличии подавляющего численного превосходства и, действуя осторожно и осмотрительно, постепенно приучать войска к полевой войне, закаливая их переходом от более легких к более трудным задачам».

Не стоит забывать, что в ту нору Швеция считалась первостепенным государством и обладала лучшим в Европе, а, следовательно, и в мире, воинством. Это Карл XII доказал самым убедительным образом, когда 9 июля 1701 года наголову разгромил под Ригой сильную саксонскую армию.

Однако, как сказано в «Истории Северной войны» Б. С. Тельпуховского, «Петр I настоятельно требовал от Шереметева посылки отдельных отрядов в пределы Лифляндии для уничтожения мелких отрядов Шлиппенбаха. В этих набегах прошел весь 1701 год».

Генерал-фельдмаршал Борис Петрович Шереметев — один из лучших русских полководцев того времени. Под Нарвой он командовал иррегулярной конницей и, по свидетельству Д. Н. Бантыша-Каменского, «советовал главнокомандовавшему обложить город малою только частию войска, а с остальною идти на встречу Карла XII, ожидать его на выгодном месте и дать сражение, в котором вся армия могла бы действовать против шведов соединенными силами, но герцог Крои отвергнул мнение опытного вождя…».

Царь Петр согласился тогда с правотой Бориса Петровича, но, к сожалению, уже постфактум… «Нарвская конфузил» оставила заметный след в душе генерала. Несколько медлительный, он стал еще и предельно осторожным, так что государю порой приходилось его буквально понукать.

Так произошло и в конце декабря 1701 года, когда отряд Шереметева, дойдя почти до Дерпта — Тарту, старинного русского города Юрьева, — обнаружил стоявший там восьмитысячный отряд генерала барона Шлиппенбаха, командовавшего шведскими войсками в Лифляндии. Шереметев превосходил противника по численности: у него было 4 тысячи драгун при трех конных орудиях, 6 тысяч иррегулярной — «нестройной» — конницы и 8 тысяч пехоты при 16 орудиях, однако все это было необстрелянное, неопытное войско. Генерал-аншеф доложил о своем открытии государю, Петр потребовал атаковать, Борис Петрович долго колебался — и решился!

Сражение началось буквально анекдотом. Шереметев послал на разведку «нестройную» конницу, которую противник… проигнорировал, приняв за мародеров. После этого в наступление перешел весь русский отряд.

28 декабря (8 января) передовой отряд нашей кавалерии столкнулся со шведской партией в триста человек и взял ее в плен! Это показалось чудом. От пленных стало известно, что барон II 1липпенбах уже оповещен о приближении русских, а потому Шереметеву ничего не оставалось, как поспешить.

В морозный день 29 декабря, когда «нестройная» кавалерия уже схватилась со шведской конницей, Шереметев с драгунами подошел по глубокому снегу к мызе Эрестфер, спешился и развернул свои силы к атаке на крутой горе. Противник осыпал его пулями, атаковал и вскоре окружил. Казалось, поражение неминуемо, но русские стояли насмерть, ожидая подхода основных сил пехоты и артиллерии. Как сказано в «Русском биографическом словаре», «с большим трудом удалось Шереметеву удержаться до подхода артиллерии Чамберса (генерал-майор Иван Иванович Чамберс, первый командир гвардейского Семеновского полка), освободившей его тыл; почти все снаряды были уже расстреляны — оставалось по выстрелу на орудие и по два заряда на ружье».

Но тут, получив подкрепление, русские всей силой навалились на Шлиппенбаха, сбили его с позиции, обратили вспять и прогнали по глубокому снегу за три версты за Эрестфер.

Первая русская победа в Северной войне оказалась весьма убедительной: противник потерял до 3 тысяч человек убитыми, 400 — пленными, 8 знамен и 4 орудия. У Керсновского, впрочем, названо 16 знамен и 8 орудий, а в «Истории Петра Великого» А. С. Чистякова — 6 полевых орудий. Наши потери простирались до тысячи человек.

Обратимся вновь к «Истории Петра Великого»:

«Петр невыразимо обрадовался этой крупной победе над шведами; он воскликнул:

— Слава Богу, мы можем, наконец, бить шведов!

Шереметева возвел в генерал-фельдмаршалы и послал ему орден Андрея Первозванного и свой портрет, осыпанный брильянтами; всем офицерам дал следующий чин и денежную награду на солдат, по одному рублю».