Загадочная смерть - [55]

— Вы шутите.

— Боже мой! Интересно, я переживу когда-нибудь эту чертову репутацию шута? Вы делаете Мэри несчастной, Чарльз, и я хотел бы, чтобы вы женились на ней и покончили с этим.

— Делаю ее несчастной? — почти прошептал Паркер. — Я — ее — несчастной?

Уимзи многозначительно постучал пальцем по лбу.

— Дерево — настоящее дерево! Но, кажется, последний удар достиг цели. Да, вы — ее — несчастной — поняли, наконец?

— Питер, если вы действительно думали, что...

— Не горячитесь, — сказал Уимзи, — со мной это бесполезно. Приберегите это для Мэри. Я выполнил свой братский долг, и вопрос исчерпан. Успокойтесь. Вернитесь к своим рапортам...

— Господи, да, — вспомнил Паркер. — У меня же есть для вас рапорт.

— Есть? Почему вы сразу не сказали?

— Вы мне не дали.

— Ну, так что же?

— Мы нашли пакет.

— Что?

— Мы нашли пакет.

— Действительно нашли?

— Да. Один из барменов...

— К черту бармена! Вы уверены, что он — тот самый?

— О да; мы провели опознание.

— Давайте дальше. Вы сделали анализ?

— Да, мы сделали анализ.

— Ну, и что же это?

Паркер посмотрел на него взглядом человека, который принес плохие вести, и нехотя сказал:

— Сода.

Глава 16

Мистер Крофтс, естественно, сказал: «Я говорил вам». Сэр Импи Биггс коротко заметил: «Очень неудачно».

Рассказ о повседневной жизни лорда Питера Уимзи в течение последующей недели не был бы ни добрым, ни поучительным. Вынужденная бездеятельность приводит к появлению симптомов раздражительности даже у лучших из людей. Даже безумное счастье главного инспектора Паркера и леди Мэри Уимзи не могло его смягчить, так как сопровождалось утомительными обязанностями. Как и герой рассказа Макса Беербома, Уимзи «ненавидел быть трогательным». Лишь немного порадовал его трудолюбивый Фредди Арбатнот, приславший известие о том, что мистер Норман Эркварт, как выяснилось, был более или менее глубоко замешан в катастрофе «Мегатериум траст». Мисс Китти Климпсон, напротив, жила, по ее собственному выражению, «в водовороте деятельности». Подробности этой жизни становятся ясными из письма, которое она написала на второй день после своего прибытия в Уиндль.

«Хиллсайд-Вью»,

Уиндль,

Уэстморленд.

1 января 1930 г.

Мой дорогой лорд Питер. Я уверена, что вы хотели бы как можно раньше узнать, как идут дела, и, хотя я пробыла здесь только один день, на самом деле думаю, что действую неплохо, учитывая все обстоятельства.

Поезд прибыл в Уиндль довольно поздно вечером в понедельник, после чрезвычайно утомительного путешествия и мрачной стоянки в Престоне, хотя благодаря тому, что вы с такой добротой настояли на том, чтобы я ехала первым классом, я совершенно не устала. Невозможно даже представить, какое огромное удовольствие доставляют эти дополнительные удобства, особенно если вам не так уж мало лет, и после тех некомфортабельных поездок, которые я должна была выносить в дни своей бедности. Я чувствовала, что живу в почти греховной роскоши. В вагоне хорошо топили — по правде говоря, даже слишком, и я бы предпочла открыть окно, но там сидел очень толстый бизнесмен, до самых глаз закутанный в пальто и шерстяные шарфы, который очень возражал против свежего воздуха! Мужчины сейчас стали такими тепличными растениями, не правда ли? Совсем не как мой дорогой отец, который никогда не позволял разжигать огонь в камине до 1 ноября или после 31 марта, даже если термометр показывал ноль градусов!

Я без всякого труда получила удобную комнату в гостинице на станции, хотя было уже очень поздно. В прежние времена незамужнюю женщину, прибывшую в одиночестве в полночь с чемоданом, вряд ли сочли бы респектабельной — какое разительное отличие от сегодняшних взглядов! Я благодарна, что дожила до времени таких перемен, потому что, что бы ни говорили старомодные люди о большей внешней благопристойности женщин во времена королевы Виктории, те, кто помнят существовавшие тогда условия жизни, знают, какими тяжелыми и унизительными они были!

Вчера утром конечно же моей первой задачей было найти подходящий пансион в соответствии с вашими инструкциями. Мне повезло — я нашла такой со второй попытки. Он хорошо управляется и весьма изыскан, и там постоянно живут три пожилые леди, находящиеся в курсе всех городских сплетен, что как нельзя более подходит для нашей цели.

Как только я сняла комнату, я вышла на небольшую разведывательную прогулку. Я нашла очень полезного полицейского на Хай-стрит и спросила его, как найти дом миссис Рейберн. Он знает его достаточно хорошо и объяснил мне, что нужно сесть в автобус, за пенни доехать до «Фишерменс-Армс» и затем пройти пять минут пешком. Я последовала его указаниям, и автобус привез меня за город, к перекрестку, у которого стояла закусочная «Фишерменс-Армс». Мне помог кондуктор, который очень вежливо показал дорогу, так что я без труда нашла дом.

Это чудесное старое здание с прилегающим к нему участком земли — достаточно большой дом, построенный в XVIII веке, с галереей в итальянском стиле и чудесным зеленым газоном с кедром и аккуратными клумбами. Весной там, должно быть, прекрасно, как в Эдемском саду. Я некоторое время полюбовалась им с дороги — и я не думаю, что мое поведение сочли странным, даже если меня кто-то заметил, потому что каждый мог бы заинтересоваться таким чудесным старым местом. Большинство ставен были закрыты, как будто в большей части дома никто не живет, и я не заметила ни садовника, ни кого-нибудь другого — я полагаю, в это время года в саду немного работы. Однако одна из труб дымила, поэтому все-таки какие-то признаки жизни в этом месте были.