Загадочная шкатулка герцога де Блакаса - [72]

И еще: один более милосердный патриарх дал свободу этому монаху и позволил ему проповедовать свою доктрину (177). Все это доказывает одно или другое из двух вещей: либо крайнее безразличие в религиозных вопросах, либо чуть ли не всеобщую тенденцию к манихейству в этих краях. Я весьма охотно останавливаюсь на последней гипотезе, ибо секта тогда сильно распространилась как в Вифинии, так и в Каппадокии (178) и, придя оттуда в Сирию, обрела благосклонность мусульман, которые в принципе терпимо относятся ко всяким манихейским сектам (179); впрочем, арабы в лице манихеев имели союзников против греческих императоров. Между доктринами Манеса и ислама существует как бы чувство общего происхождения, пусть отдаленного и скрытого (180). Магомет, который с тринадцатилетнего возраста сделался заметным благодаря своему наблюдательному рассудку (181), бывал с караванами в Сирии, Египте и Палестине: повсюду он изучал нравы и религию, вел беседы с несторианским монахом Сергием, а по другим данным, и с сиро-яковитом Баширом. (Batyras). Возвратившись из своих долгих странствий, во время досуга от мистической и созерцательной жизни, Магомет предавался размышлениям в пещере горы Хира (Нега), находящейся в одном лье от Мекки; он вызывал в своей памяти то, что наблюдал в бесконечном количестве сект, в которых сирийский гностицизм играл главную роль; горя желанием привести арабов к изначальной религии, он встречался с самими гностиками в своих собственных концепциях. Так, господин де Сегюр (182) говорит: “В Алькоране находишь странное смешение еврейских и христианских доктрин. Следуя этой книге, существовало только шесть великих пророков: Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус и Магомет; последний самый выдающийся из всех. Сверх того, эта книга утверждает, что евреи, думая, что убивали Иисуса Христа, поражали только призрак, тогда как Его тело вознеслось в небеса”. По одним цитатам можно судить, что я сделал и в примечаниях, об определенном виде гностического синкретизма, на котором замешан ислам

Любопытно, что с начала развития и распространения этой религии наблюдается ослабление богомильской секты в восточных странах, но если немного присмотреться к сути вещей, то встречаешь то же самое богомильское манихейство, пусть не господствующее, но побежденное, или скорее слившееся с исламом, и даже видно, что две доктрины поглотили одна другую, подобно тому, как и Реформа поглотила манихеев-катаров; однако старый гностицизм, сменив личину, не оставлял своих посягательств как на само магометанство, так и на христианство там, где его встречал. Изучим немного данную проблему — она стоит того труда, ведь Маттер ее предполагает, не приступая к ней (183), а Вильке, один из самых просвещенных историков Германии, написавший сочинение о рыцарях Храма, осторожно внушает, что тайной доктриной ордена являлся магометанский гностицизм (184). Это слово пока не более, чем остроумное: надеюсь, придать ему позитивную значимость.

Магометанский гностицизм (какое хорошее слово!) может делиться на три большие секты: друзы, гашишины или ассассины, и тамплиеры,

В XI веке друзы или дерузы проживали в горах Айвана между Триполи и Птолемаидой: эти важные места занимал позднее знаменитый орден тамплиеров (185). К 1040 году глава племени, называемый Хакемом, отделился от ислама (186) и увлек в свое верование друзов. Вот несколько слов о том, что из себя представляло новое исповедание.

Бог един (187), и он единственное существо, которому должно поклоняться. Он несколько раз проявлялся в людях в подобном им образе. Последняя его персонификация есть Хакем. Его главные посланники (188) суть: премудрость (Хбшзя), душа (Исмаил) (189), слово (Мохаммад), предыдущий (Селама) и последующий (Али) (190).

Взгляните на оригинальную реминисценцию из валентинианского гностицизма', последние четыре силы именуются также четырьмя женами, поскольку ХбШЗй по отношению к ним занимает место мужа из-за их более низкого положения и подчиненности. Мы не ожидали такого андрогинизма, и потому необходимо, чтобы Хял/зд был великой эманацией, весьма привилегированным эоном, поскольку его скромные посланники определены солнгщлш и лунами религии (191). В действительности, Хамза сам назывался последним пределом чисел, что является другой оригинальной реминисценцией из гностицизма Маркуса. Премудрость, как добавляет книга друзов, представляется первым произведением Творца и даже единственным непосредственным произведением его всемогущества. Творец ее образовал из собственного света, отчего все другие творения получили существование (192); и гораздо больше того: истинным мессией есть тот, который Хамза или Премудрость (193); ложным мессией был тот, который рожден от Марии и Иосифа; Евангелие верно, ибо содержит слово истинного мессии (194).

По существу магизм является первоначальным источником религии друзов (195), ведь как говорится о премудрости или Хамзе, “не было никогда эпохи, в которую я не смог бы призвать творения к исповеданию единства Нашего Господа” (196). На самом деле, несмотря на ореол, которым секта друзов пытается окружить