Загадки старинных кладов - [49]

Такой замер был, естественно, незамедлительно сделан, и наши возбужденно дышащие носы, вкупе с дрожащими от волнения пальцами, заскользили по пожелтевшей бумаге. Первую остановку после Можайска обоз, несомненно, сделал в Ельне. Вторую — в Преснецово. А где же третью-то, самую для нас важную? Очень быстро наши указательные пальцы уткнулись в деревню под названием Ивакино! А рядом с ней располагалась и другая деревенька, называемая как-то уж очень и очень знакомо, а именно Лопатино!!! А еще чуть в стороне виднелся и жирный типографский крест" обозначающий церковь. Сомневаться не приходилось. Данное Лопатино наверняка было как-то связано с древним храмом Николы Лапотного, на месте сожжения которого была впоследствии воздвигнута современная, каменная церковь.

Чтобы выяснить ее родословную, мы бросились к компьютеру. Слава Интернету! Через несколько минут удалось выяснить, что церковь, названная в честь святого Дмитрия Солунского, была построена в 1814 г. Да к тому же это место подозрительно близко находится и от Медынского, и от Вяземского районов. То есть прямо в буквальном смысле по писаному тексту, взятому из кладовой записи, не допуская ни малейшего отклонения от ее сути и буквы!

Прошло еще некоторое время, и более подробная карта района будущих поисков легла на стол перед нами. И тут совершенно неожиданно открылись такие детали, о которых мы до гой поры даже не догадывались. В одной из строк кладовой записи мы уже несколько раз подряд читали следующую малопонятную фразу, относящуюся к церкви Николы Лапотного: "Въезд и выезд в одни ворота, и Судоносинные прудки челночкам".

— Что еще за прудки, — недоумевали мы, — какой еще выезд? Но, всмотревшись в более подробную карту, мы быстро поняли, о чем идет речь. Оказалось, что современный храм стоит недалеко от речки, а вдоль нее явственно просматриваются два небольших прудика, расположенных один за другим. Да и еще, эта речка с прудиками текла строго с запада на северо-восток. Казалось, удача идет нам прямо в руки, и горсти "битых талеров" уже оттягивают наши изрядно потощавшие карманы.

Оставалось сделать самое малое — приехать на теоретически вычисленное место и с помощью хотя и старых, но все еще надежных приборов установить достоверность сокрытой в кладовой записи истины. Так мы впоследствии и поступили. Добравшись до Ивакино, мы первым делом принялись производить рекогносцировку местности. Да-а-а, очень многое удивительнейшим образом соответствовало заученным почти наизусть строкам просто идеально. Но были и непонятные провалы и нестыковки. Самое замечательное наше достижение состояло в том, что мы почти сразу установили, почему раньше никто не ездил по каменной плотине. Правда, теперь по ней был проезд, но сама-то старинная плотина едва-едва выглядывала из-под мощной современной громадной плотинищи, которая возвысилась над старой, не раз чиненной дамбой, метров этак на пять. А раньше старая плотина просто была столь низка и при этом так неудачно упиралась в восточный очень высокий и крутой берег, что взобраться по нему на телеге, запряженной одной лошадью, было просто немыслимо! Нашли мы, разумеется, и кусочек Старой Смоленской дороги, которая действительно проходила в 200 м ниже старой плотины. Правда, ни курганов, ни гривы с 10-ведерной бочкой червонцев, ни вала на мокром лугу нам отыскать так не удалось, но мы утешали себя тем, что за 400 лет здесь могли много чего поперекопать, да и вообще снести с лица земли.

И вот, думая, что место захоронения как минимум дюжины грандиозных кладов наконец-то найдено, я приступил к своему привычному и даже рутинному делу — отысканию самих несметных сокровищ. Час шел за часом, одно за другим обследовались так изумительно четко описанные в записи золотоносные места, но, кроме большого количества техногенного лома советских времен, нам не попадалось абсолютно ничего. В конце концов, почти потеряв надежду на хоть какие-то находки, мы, понуро повесив головы, двинулись к полуразрушенному храму, сиротливо возвышающемуся на краю деревни. Уж там-то мы твердо рассчитывали на успех. В привязке к церкви мы имели в запасе целых два могучих, многосоткилограммовых захоронения. Это были пресловутые "восемь бочек королевского злата" и "многие тысячи медной монеты". Не сказать, чтобы нам были уж очень нужны эти медные "тысячи", но хотелось хоть как-то подтвердить выдвинутую и, казалось бы, так четко обоснованную поисковую гипотезу.

Но, увы! Прочесывание местности, прилегающей к храму, да и самих развалин церковных не дало нам ровным счетом ничего, за исключением обломков дореволюционной конной косилки да приличной грудки непонятного назначения железных обломков. Ни злата, ни серебра, ни даже меди. Полный крах всех надежд! Но самое обидное состояло даже не в том, что мы не обнаружили ничего ценного. Мы ведь приехали вовсе не за этим. Самое обидное было в том, что мы не обнаружили никаких ям, которые непременно должны были бы остаться в тех местах, откуда более удачливые наши коллеги вытащили безумное количество "кубов", "чанов" и "бочек" с драгоценным содержимым. А они на местах раскопок должны были остаться непременно. Вот я, например, не раз находил куда как более скромные ямки от столь же скромных и многочисленных наполеоновских кладов. Но заметьте, с тех пор тоже ведь почти 200 лет минуло, а они все еще сохранились.