Загадки последнего сфинкса - [2]
Людмила Романовна опять отвлеклась. Достала из серванта вазочку с конфетами: ей захотелось сладкого. Раньше она во всем себе отказывала, отдавая лучший кусочек, лучшее лакомство сыну. При ее скудном достатке покупать хорошие продукты на всех возможности не было.
Между тем в телевизионную беседу вступил второй гость студии.
– Мы наблюдаем тенденцию возникновения «проходов» из одной реальности в другую, – объяснил он. – Люди, порой сами, не желая того, способствуют проникновению существ из иного мира в повседневную действительность и свое окружение. Так называемой точкой входа могут быть зеркала, предметы отправления магических культов и даже изображения, в которых заключена тайная символика. Например, фигурки языческих богов, камни из древних храмов или облик всеми любимого, намозолившего глаза в туристических проспектах Большого Сфинкса…
«Какая ерунда!» – подумала Людмила Романовна и невольно перевела взгляд на стену. Там висело тростниковое панно, привезенное Власом ей в подарок из Египта: пески, пирамиды вдали и горделиво взирающий на восходящее солнце Сфинкс.
– Что за глупости? Подобных вещиц пруд пруди в магазинах, в каждом доме, – прошептала она. – Модные украшения интерьера!
И ощутила в сердце глухую ноющую боль…
Астра Ельцова жила в Богучанах словно в другом измерении. Далеко, где-то в снах о прошлом, остались многолюдная Москва, городская квартира, загородный дом родителей… Двоюродная сестра Катя приходила раза два в неделю, приносила мед, соленую рыбу или пироги с ягодами. Садилась за стол, подперев рукой щеку, просила:
– Расскажи о Москве. Красиво там, да? А ты в Большом была? А в ресторане? А в казино?
Астра отнекивалась, отмахивалась:
– Приедешь, сама посмотришь.
– Когда это будет? До отпуска еще ого-го!
В сильные снегопады часто отключали свет, и Астра купила целую коробку свечей, расставила их повсюду и зажигала, чувствуя себя отшельницей, затерянной в непроходимом лесу. Огонь тихо гудел в печи, за стенами бесновалась вьюга, заметая дороги, дворы и дома. По утрам поселок просыпался белым, в бледное морозное небо поднимался дым из труб, потрескивали заледенелые деревья, шаркали лопаты – жители отбрасывали снег от дверей. Лениво лаяли собаки, едва высовываясь из будок.
День пролетал быстро, по-зимнему короткий, озаренный скупым январским солнцем, плавно переходил в сумерки. Вечером Катя возвращалась из магазина, где она работала продавщицей, иногда заглядывала на огонек. Снимала полушубок, пуховый платок, удивлялась:
– Зачем столько свечек? Экономить надо.
– Я огонь люблю, – объясняла Астра.
Они сидели рядышком и зачарованно смотрели на язычки пламени. На бревенчатых стенах дрожали тени. За покрытыми инеем стеклами проступала синяя ночь, стенал ветер, глухо шумел вековой лес.
Катя ставила на печку железный чайник, насыпала в чашки заварку. Ее жизнь была проста, незамысловата: работа в магазине, дом, летом – огород.
– Без огорода не выживешь, – говорила она. – Чем кроликов кормить, козу, кур? Продукты страсть какие дорогущие. Бабка совсем плоха стала, слегла, а лекарства нынче кусаются. В аптеку зайдешь – ползарплаты оставишь.
Астра терпеливо выслушивала, не возражала, но и не поддакивала. Каждый живет как может, как умеет. Нытье Катерины, здоровой, цветущей девицы на выданье, вызывало у нее недоумение. Со своей стороны, та не понимала Астру. Зачем она притащилась из сказочно прекрасного города, где как сыр в масле каталась, в сибирскую глухомань? Что за блажь ее одолела? Папаше деньги девать некуда, а дочка живет в развалюхе, печку дровами топит, стирает в корыте. Богатство людей портит!
– У тебя родители жадные, да? – спросила-таки сестра. И сама же ответила: – Сразу видать, скупердяи! Они тебя в ссылку отправили, как революционерку. Чтобы ты образумилась. Чем ты их допекла?
– Ничем, – сказала Астра и подумала, что это не так.
Ох и допекла она отца с матерью, до самых печенок достала. Но они ее не отсылали, сама уехала.
– Значит, самодуры они! – рубанула Катя. – Изверги! У нас тоже таких хватает. Мой папаша хоть и пьющий, и погулять не промах, но добряк редкий. Когда деньги есть, он для меня не жалеет. В прошлом году сережки золотые купил, с камешками, и на продукты оставил. Почти на два месяца хватило.
Отец Кати приходился Астре дядей по матери, он был геологом и проводил жизнь на колесах, в палаточных лагерях и экспедициях. Заработанные деньги тут же спускал на водку и многочисленных жен с детьми. Астра видела его один раз, когда он приезжал в Москву и зашел навестить столичную родню.
Собственно, не вздумай Катерина написать Ельцовым письмо, они бы не узнали о ее существовании.
Приезд Астры оказался для нее полнейшей неожиданностью. Но Катя обрадовалась. Когда гостья наотрез отказалась жить у них в доме, она даже всплакнула от обиды. Брезгует москвичка, небось грязи боится.
– У нас чисто, – уговаривала приезжую родственницу Катина мама. – Бедно, правда, так и у других не лучше. Я и поесть сготовлю, и постираю. Мы белье полоскать на речку ходим, с непривычки-то несподручно тебе будет.
