Загадки истории. Маршалы и сподвижники Наполеона - [2]

С этим можно согласиться лишь отчасти. Ибо в историях маршальских измен и предательств, просчетов и ошибок все гораздо сложнее и загадочнее. Не все можно объяснить нежеланием расстаться с покоем и благополучием. Да и сами историки понимают это, когда пишут о конкретных людях: «И, возможно, многие согласятся, что история слишком несправедливо осудила Мармона. Однако история его поступка, окончательно выбившего почву из-под ног у всех остальных героев драмы, была воспринята современниками событий совсем иначе, нежели история поступков Нея и Мюрата, также „предавших“ своего великого повелителя. В середине XIX века французы обливались слезами, наблюдая на сцене парижского цирка „Олимпик“, как доблестный Мюрат среди ужасного дыма и грохота вновь берет Бородинский редут и как в конце этой грандиозной героической пьесы короля Мюрата ведут на расстрел. Его отступничество все стараются представить всего лишь ошибкой, совершенной под влиянием коварной сестры императора Каролины».

В судьбах самых известных сподвижников Наполеона в тугой клубок сплелись отчаянные атаки и миллионы смертей, властные амбиции и политические провокации, безрассудные авантюры и роковые просчеты. Их истории – драматичные и загадочные – теперь перед вами.

Одиннадцать пуль для маршала Нея Ушедший в бессмертие

Что за человек! Что за солдат! Что за сорвиголова!

Наполеон о Нее

Ранним промозглым утром 7 декабря 1815 года под мелким моросящим дождем из ворот парижской тюрьмы «Консьержери» выехала карета, в которой в окружении двух жандармских лейтенантов находились приговоренный к смерти узник и кюре. Доехав до решетки Люксембургского сада, карета остановилась на авеню де ля Обсервер. Жандармы вывели из нее высокого рыжеволосого человека в синем сюртуке. По команде плац-адъютанта он встал лицом к взводу солдат, державших ружья на прицеле, и до того как прозвучала команда «Огонь!», успел лишь выкрикнуть: «Французы, я протестую против своего приговора, моя честь…». Эта последняя фраза узника была оборвана залпом из двенадцати ружей, прозвучавшим под барабанный бой и крики войск: «Да здравствует король!».

Так, судя по мемуарам военного коменданта Парижа, графа Луи-Виктора-Леона де Рошешуара, трагически оборвалась жизнь выдающегося французского полководца – маршала Мишеля Нея, входящего в число наиболее знаковых личностей эпохи Наполеона. Хотя не стоит спешить с констатацией этого факта. Ведь даже сегодня, спустя два столетия после его казни, умы многих историков и просто любителей исторических загадок будоражат многочисленные версии чудесного спасения маршала, и они упорно продолжают искать тому доказательства. Немало исследователей всерьез говорят о так называемой «второй жизни» Нея, якобы прожитой им после расстрела, в изгнании. Сразу оговоримся: речь идет не о мистической, а вполне реальной жизни, продолжавшейся с момента описанного нами события еще более 30 лет.

Но «чудесное спасение» маршала – не единственная загадка в его бурной военной биографии. Осталось в ней и немало других неясностей и разночтений, дающих пищу для разного рода толкований относительно мотивов его поступков, особенностей характера и обстоятельств личной жизни. Для того чтобы разобраться в них, необходимо хотя бы в общих чертах проследить за стремительной карьерой этого, несомненно, талантливейшего военачальника, которого Наполеон, довольно скупой на похвалы, удостоил вслед за маршалом Ланном звания «храбрейшего из храбрых».

«Я обещал ей, что приеду домой генералом»

Это обещание 19-летний сын простого бочара из лотарингского местечка Саррлуи (Саарлуи, Сарици) Мишель Ней дал своей матери Маргарет Гревелингер (Маргерит Граванинье). Генеральский чин был самой заветной мечтой юноши. И ради ее достижения он в декабре 1788 г. бежал из родительского дома в приграничный Мец, чтобы записаться добровольцем в гусарский полк.

Если бы не этот решительный шаг, судьба мальчишки из бедной семьи ремесленника могла сложиться совсем по-другому. Ведь, несмотря на скромные доходы от бочарного производства и возделывания небольших участков земли, его отец Пьер Ней ухитрился дать сыну пристойное образование. Мальчик весьма успешно закончил католический коллеж, проявив при этом неплохие способности и усердие. Единственным предметом, который потребовал от него особых усилий, стал… французский язык. И ничего странного в этом не было: ведь жители Саррлуи, хотя и принадлежавшего тогда Франции, в основном были немецкоговорящие. Вот и для будущего маршала родным языком был немецкий, да и самого его в действительности звали не Мишель, а Михель Ней. К вопросу о роли языка в его судьбе мы еще не раз здесь вернемся. А пока лишь заметим, что отец Нея считал, что полученное образование сын использует на юридическом поприще или откроет по его примеру собственное бочарное производство. Но юноша предпочел избрать свой собственный путь.

Выбор им военной карьеры был вполне закономерен. Ведь благодаря присущей ему склонности к лидерству, энергичному характеру и отваге, он был способен увлечь за собой других людей, что немаловажно для военачальника. Под стать были и физические данные юноши. Будучи очень сильным, рослым и выносливым, к тому же еще и превосходным наездником, он с детства бредил кавалерией. А потому хорошо понимал, что тихая и однообразная служба писцом у нотариуса, которой он отдал почти четыре года, не для него. Вскоре это был вынужден признать и Пьер Ней. Тем более что до того, как освоить ремесло бондаря и обзавестись семьей, он тоже несколько лет, причем с охотой, прослужил во французской армии. Но хотя солдатом он был отменным и храбро сражался в битвах Семилетней войны, дослужился лишь до звания сержанта. И потому этому простому ремесленнику трудно было представить, что его сын может рассчитывать на что-то большее. А уж про то, что всего через восемь лет он вернется домой в генеральских эполетах, старик и помыслить не смел. Но порадоваться этому успел. А вот мать Мишеля, к сожалению, так и не узнала о том, что сын не только исполнил, но и превзошел данное ей обещание (она умерла за 5 лет до присвоения ему звания бригадного генерала).