Загадки Альбиона - [3]

Вскоре он остановил машину, и мы увидели прекрасное лесное озеро, окруженное деревьями. Глаз не оторвешь! Джон Уаймен сидел на бревне и курил сигарету. Когда мы подошли, он сказал:

— Целый час жду.

Амброуз извинился. Джон, естественно, никого не видел и не слышал, и я отправил его домой с сержантом Хасси, которому приказал подождать доктора и привезти его ко мне.

— Вы дядюшку любили? — спросил я Амброуза.

— Хотите знать, не я ли убийца? — усмехнулся он.

— Вообще-то я не это имел в виду.

— Прошу прощения, инспектор. Мы с ним неплохо ладили. Работа мне нравилась, но не могу сказать, любил я его или не любил. Он был как будто… не человек. Его интересовали только птицы, а к людям он был равнодушен.

— Понятно.

Мистер Картер лежал на спине. Голова и правое запястье у него были разбиты, словно он, защищаясь от первого удара, поднял руку. Похоже, убили его давно.

— Когда вы в последний раз видели его живым?

— Вчера в половине десятого утра, — ответил Амброуз.

— Он умер часа через два или три после этого. Точно мы узнаем, когда приедет доктор.

— А часы?

Я наклонился взглянуть на запястье. Разбитые часы показывали одиннадцать. Убийство в одиннадцать часов, сказал я себе. Отличное название для детектива.

— А знаете, — сказал вдруг Амброуз, — я могу поклясться…

— В чем?

— Он носил часы на левом запястье, — проговорил он и отошел в сторонку, словно сболтнул лишнее.

— Где вы и мистер Уаймен нашли его?

— Здесь.

— И что особенного заметили?

— Заметил, что у него повреждены рука и часы, но не обратил на это внимания. Правда, у меня промелькнула мысль: вроде часы он носил на другой руке, — ну я и удивился.

— Вы уверены?

— Абсолютно уверен. Посмотрите сами. На другой руке должен быть след.

Все правильно. Я бы тоже это выяснил со временем, но Амброуз оказался посмекалистее, недаром ведь за птицами следил. Тут он подошел поближе и вдруг, остановившись возле головы своего дяди, тихо хмыкнул.

— В чем дело, сэр?

— Посмотрите, инспектор. Убийца сломал дяде Генри руку до того, как убил его, потом надел часы и раздавил их, чтобы вы подумали, будто убийство произошло в одиннадцать часов.

— Значит, он поставил стрелки на нужное ему время…

— Правильно.

— И убийство произошло вовсе не в одиннадцать часов…

— Правильно. И…

— И это значит, что у убийцы на одиннадцать часов алиби. — Я был горд своей догадливостью. — Но мы не знаем, на какое время у него нет алиби. Не знаем, когда он убил.

Земля была сухой. Следов никаких. Мне прислали на подмогу двух полицейских, но и они не нашли ничего похожего на орудие убийства. Наверное, его бросили в озеро. Сразу после приезда доктора я собирался задать домочадцам убитого несколько вопросов, а тем временем с полным почтением внимал мистеру Амброузу. Почему бы и нет, если уж он решил поиграть в Шерлока Холмса. Мы сели на бревно и закурили.

— Пойдемте дальше, сэр, — сказал я.

— Вы о чем?

— Что вы еще припрятали в рукаве насчет времени убийства?

— Ничего, инспектор, уверяю вас. Вы и сами все понимаете.

— Пока нет. Вы меня опережаете.

— Неужели? — просиял он. — Сначала было бы неплохо обозначить временныЂе границы преступления, я имею в виду по состоянию тела.

— Придется подождать доктора Хикса. Но он укажет время только приблизительно, в пределах пяти — шести часов.

— Жаль. Ну посмотрим. Первым делом…

Он внезапно замолчал, словно ощутил некоторую неловкость.

— Что, сэр?

— Где вы ищете убийцу, инспектор? Среди нас или среди чужих?

— Я пока не ищу.

— Думаю, у чужих больше причин.

— Это почему же?

— Мне так кажется. Мне так кажется, черт возьми.

— Будьте откровенны, — попросил я. — Убийца — это убийца, даже если он родственник.

— Верно. — Он бросил докуренную сигарету и взял другую. — Предположим, бродяга или просто прохожий, идя через лес, свистит, стучит палкой и беспокоит птиц. Как всегда, дядя бросается на него, чтобы прогнать, завязывается драка. Бродяга защищается, теряет голову и… Все.

— А часы?

— Правильно, инспектор. Часы. Во — первых, бродяге не до часов. Во — вторых, какое у него может быть алиби? В — третьих, он бы побоялся манипулировать с часами, ведь он не знает, когда начнут искать тело.

— Значит, убийца рассчитал время?

— Да. Он знал, что дяди долго никто не хватится. Впрочем, об этом знали многие.

— Думаю, вы знакомы со всеми садовниками и лесничими?

— Конечно. Давайте немного потеоретизируем. Предположим, вы убиваете человека в три часа, а часы переводите на два или четыре. Вы бы что предпочли?

— А вы, сэр? — спросил я.

— Два часа. Это же очевидно.

— Очевидно?

— Я ставлю на два часа, потому что у меня уже есть алиби на два часа. А если поставлю на четыре, то еще неизвестно, что из этого выйдет. Даже если я кому-нибудь помозолю глаза, кто знает, что этот человек выкинет? А вдруг он забудет обо мне? Или солжет? Я должен быть уверен в своем алиби, поэтому перевожу стрелки назад. Даже если я не планировал убийство, так все равно лучше.

Он был прав. Может быть, я бы тоже до этого додумался, а может, и нет, кто знает.

— Ну ладно, — продолжал он. — Убийство произошло после одиннадцати часов. Когда? Если сразу после одиннадцати, то у убийцы было совсем мало времени. До дома минут двадцать. Он ведь шел пешком, потому что вряд ли посмел бы оставить поблизости машину. Думаю, он дал себе час. Если у вас алиби на одиннадцать часов, то вы убиваете в двенадцать и ставите часы на одиннадцать.