Загадка жизни и тайна человека: поиски и заблуждения - [10]

H.Ш. Просматривается какая-то странная зловещая закономерность между подачей записки и кончиной заказчика…

Н.Ф. Может быть, их убивали мои записки?.. Черный юмор… Получил ли М.С. Горбачев "по наследству" эти записки или нет — он мне не говорил, да и я у него не спрашивал: жизнь меня научила и этому. Может быть, они находятся сейчас в "архивах ЦК КПСС", захваченных "демократами". Но я не спрашиваю и их об этом: когда надо, они опубликуют то, что им выгодно. А кому из них выгодны сейчас свидетельства, что и в предыдущие годы были попытки постановки новых проблем, ведь многие из нынешних деятелей, находящихся у власти, были тогда очень "молчаливыми" и предпочитали строго следовать официальной идеологии.

Ясно поэтому, почему приход к власти М.С. Горбачева, сразу же (хотя и с должной осторожностью на первых порах) объявившего, что "дальше так жить нельзя", что нужно ускорение нашего развития, обновление всей жизни общества, переход его в качественно новое состояние, привел меня опять в политику. Я уже сказал, что М.С. Горбачев не произвел вначале на меня впечатления человека, решившего сделать что-то существенное для прогресса нашей страны. Но состоявшееся в июне 1985 года совещание (не Пленум ЦК, как хотел раньше М.С. Горбачев) по ускорению научно-технического прогресса (моя "идея-фикс"!) произвело на меня сильное впечатление. Я откликнулся на него статьей в "Вопросах философии", название которой сильно форсировало, правда, события, но я так воспринял все это — "Время решающих перемен". Статья была, как мне сказали позже, замечена и высоко оценена в ЦК КПСС.

Некоторое время спустя, в феврале 1986 года, мне позвонил А.Н. Яковлев и от имени М.С. Горбачева предложил перейти на работу в журнал "Коммунист" в качестве главного редактора. Я согласился, приступил к работе, стал участником состоявшегося вскоре XXVII съезда КПСС, на котором был избран членом ЦК КПСС. Это, конечно, произвело на многих противников — "ортодоксальных коммунистов и марксистов" шоковое впечатление. Как мне сказали, и в тогдашнем окружении М.С. Горбачева многие отговаривали его от того, чтобы на столь высокие партийные должности выдвигать такого "малопартийного" человека, как я. Но М.С. Горбачев пренебрег этими предостережениями.

Я с необычайным даже для меня усердием и подъемом взялся за новую работу, почувствовав, наконец, "высокое соприкосновение" своих идей с политикой. Я не думал, что доживу до этого, и был по-настоящему счастлив. Прежде всего, конечно, я сделал то, что было впервые после сталинизма в "Коммунисте": я ввел раздел "Дискуссии", который уже после первых статей академика Т.И. Заславской и О.Р. Лациса привлек к себе внимание. Последнего я взял после этого на работу в редакцию вначале в качестве политического обозревателя, а потом — своего первого заместителя. Для этого мне пришлось провести неприятные беседы в Комитете партийного контроля ЦК КПСС, чтобы снять обвинения против Лациса, за которые он имел строгий выговор по партийной линии. В итоге он стал потом членом ЦК КПСС. (Правда, на Конституционном суде по "делу КПСС" О.Р. Лацис выступил как свидетель против нее, но это уже все — на его совести.)

Мы опубликовали, как мне кажется, много интересных статей наших экономистов (Л.И. Абалкина, П.Г. Бунича,Н.Я. Петракова. Г.Х. Попова и др.), которые ставили новые проблемы. Интерес вызвали статьи Г.А. Арбатова, А.Е. Бовина, Е.М. Примакова, многих деятелей нашей культуры — писателей, художников, режиссеров. Это привело к тому. что тираж журнала перевалил 1 млн. 100 тыс. экз., что было неслыханно для издания такого профиля.

Много печатался в "Коммунисте" и М.С. Горбачев. И на этой основе мы с ним стали все более сближаться. В особенности памятно мне, как буквально шаг за шагом мы вместе с ним находили формулировку о приоритете общечеловеческих проблем, — мне-то, опираясь на опыт разработки глобальных, общечеловеческих проблем, было легко, а вот ему… После этого в марте-апреле 1987 года я получил от М.С. Горбачева поручение подготовить концепцию его доклада к 70-летию Октябрьской революции. Я вместе с рядом сотрудников журнала "Коммунист" сделал ее. М.С. Горбачев одобрил и предложил мне продолжить работу над докладом, но уже в качестве его помощника. Как он мне сказал в телефонном разговоре, он хотел, чтобы мы "ближе поработали" какое-то время. Я ответил: "А как же мои книги?" На что М.С. Горбачев сказал, что "ты можешь ими заниматься и будучи моим помощником". Я согласился, и с конца апреля 1987 года, стал его помощником по вопросам идеологии, науки, образования и культуры. Первой же моей задачей стала подготовка доклада о 70-летии Октябрьской революции.

О том, какое значение придавал М.С. Горбачев этому докладу, свидетельствует обсуждение "в узком кругу" этой проблемы, стенограмма которого у меня имеется. Затем группа моих бывших сотрудников по "Коммунисту" (О. Лацис, И. Дедков, С. Колесников и др.) во главе со мною уединились в Волынском (рядом со сталинской "ближней" дачей), где расположены закрытые дачи, специально предназначенные для такого рода работы, и где часто бывал М.С. Горбачев. Работа при его постоянном участии продолжалась все лето (даже в отпуске, в Крыму он все время правил текст и надиктовывал новые материалы, которые присылал мне в Волынское, часто разговаривал со мною по телефону). Многое в этом докладе было сформулировано по-новому, включая новое понимание нашей истории. Я постарался, чтобы в докладе был хотя бы упомянут в положительном смысле Н.И. Бухарин (для этого послал в Крым М.С. Горбачеву книгу Ст. Коэна о Бухарине, выделив в ней все важные места), собственный рукой написал об этом, а также о Н.С. Хрущеве, вокруг которого еще продолжался организованный Л.И. Брежневым "заговор молчания", о XX съезде КПСС и времени "оттепели". Да, появилось много нового на таком официальном уровне, и это всех нас необычайно воодушевляло.