Загадка Рунного Посоха - [2]

Он повернул лошадь и пришпорил ее, зная, что умное животное само найдет дорогу. На скаку он почувствовал, что дождь усилился: плащ его намок и сделался тяжелым. Быстро спускалась ночь. Скоро он уже ничего не мог видеть, кроме черной стены тростника, его окружающей, по которой беспрерывно стекали струйки дождя. Лошадь стала двигаться медленнее, но не останавливалась. Граф Брасс ощущал запах пота, исходящий от нее, и про себя пообещал ей особый уход: когда они достигнут Эйги-Морта, он отведет ее на конюшню. Рукой в перчатке он стряхнул воду с гривы животного и попытался вглядеться вперед, но не увидел ничего, кроме тростника, не услышал ничего, кроме маниакального кряканья малларда, животного, служащего пищей болотным лисам и бобрам. Иногда ему казалось, что он ощущал взмах крыльев пролетевшего фламинго, спешащего в свое общее гнездо; иногда слышался крик мургена, ведущего битву за собственную жизнь с совой. Один раз мимо него в темноте молнией пронеслось нечто белое, и он долго вслушивался в топот копыт стада белых быков, приглушенный болотом, думая при этом, что животные наверняка стараются выбраться на более твердую землю. Чуть позже он услышал тяжелое дыхание болотного медведя, который, преследуя стадо, шел очень осторожно и старался ступать как можно более неслышно по тряской болотной почве. Все эти звуки были привычны для уха графа Брасса, и он почти не реагировал на них.

Даже когда он услышал высокое ржание напуганных лошадей и на расстоянии услышал стук их копыт, он не особенно встревожился и продолжал думать о чем-то своем, пока его собственная лошадь не остановилась и не начала нерешительно переминаться с ноги на ногу. Прямо на них по узкой тропинке в полной панике несся табун лошадей. Теперь граф Брасс мог видеть вожака-иноходца с налитыми от страха кровью глазами, с пеной на губах, хрипящего, с вырывающимся из ноздрей паром.

Граф Брасс закричал и замахал руками, надеясь, что вожак свернет в сторону, но тот был слишком напуган, чтобы обращать внимание на жесты и крики. Больше ничего делать не оставалось, и граф Брасс дернул за поводья свою лошадь и свернул в болото, надеясь, что земля в этом месте не очень топкая и что он сможет продержаться по крайней мере до тех пор, пока не пронесется мимо табун. Лошадь спотыкалась о тростник, пытаясь стать потверже, а затем очутилась в воде и граф Брасс неожиданно увидел рядом с собой водяного паука, волна ударила ему в лицо, и в следующую секунду лошадь плыла через лагуну, отважно неся на своих плечах тяжелого всадника в доспехах.

Табун промчался мимо. Граф Брасс удивленно раздумывал, что такое могло напугать их, потому что диких лошадей Камарга вспугнуть не так-то просто. Затем, когда он направил лошадь обратно на тропинку, он услышал звук, который немедленно объяснил ему в чем дело. Он тут же положил руку на рукоятку меча. Это был омерзительный воющий звук — голос барагуна, ужаса болот. Сейчас в живых оставалось несколько этих чудовищ. Это были создания бывшего Лорда-Хранителя, который использовал их, чтобы запугивать жителей Камарга. Граф и его люди почти уничтожили эти создания, но те немногие, что остались, приспособились охотиться по ночам и избегать отрядов людей.

Когда-то барагуны были обычными людьми, пока их не захватили в плен и как рабов отправили в волшебные лаборатории бывшего Лорда-Хранителя. Это были чудовища восьми футов ростом и в ширину до пяти футов, с кожей цвета разлитой желчи, ползающие по болотам на животах и поднимающиеся только для того, чтобы прыгнуть на свою жертву, которую они разрывали твердыми, как сталь, когтями. Когда им, по какой-нибудь случайности удавалось повстречаться с человеком один на один, они наслаждались местью, пожирая его член за членом прямо у него на глазах.

Когда его лошадь выбралась на тропинку, граф Брасс увидел барагуна прямо перед собой, ощутил его мерзкий запах и закашлялся от нестерпимой вони. Свой широкий меч он держал в руке.

Барагун услышал его и остановился.

Граф Брасс спешился и встал между конем и чудовищем. Он крепко обхватил меч обеими руками и пошел навстречу барагуну, тяжело ступая в медных доспехах.

В ту же секунду барагун начал подвывать неприятным голосом, чуть приподнявшись и роя землю стальными когтями, пытаясь напугать графа. Но графу Брассу было не привыкать к чудовищам: в свое время он видел и пострашнее. Однако он прекрасно понимал, что шансов у него на победу немного, потому что барагун отлично видел в темноте и болото для него было все равно что дом родной. Граф Брасс призвал на помощь всю свою смекалку.

— Ну, вонючая мерзость, — начал он, — я — граф Брасс, враг всех твоих сородичей. Это я всех вас уничтожил и это благодаря мне у тебя сейчас так мало сестер и братьев. Тебе без них не скучно?

Ответный вой ярости барагуна был очень громким, в нем не было и тени нерешительности. Он заерзал, но не сделал попытки сдвинуться или приблизиться к графу.

Граф Брасс рассмеялся:

— Так что же, трусливое создание волшебства, что же ты мне не отвечаешь?

Чудовище открыло рот и попыталось произнести несколько слов толстыми губами, но если это и была человеческая речь, что маловероятно, то понять ее было практически невозможно. Глаза его не хотели встречаться с глазами графа Брасса.