Загадка персидского кота - [30]

— Вы упускаете еще одно лицо, — напомнила мисс Уизерс.

Сержант нахмурился, потом улыбнулся:

— Вас самих? Это смешно. Я установил, кто вы такая.

— В подобном деле ничто не смешно. Но, если вы хотите знать, я имела в виду не себя.

Долго после ухода молодого детектива мисс Уизерс лежала в постели, перебирая список лиц. «Было бы много проще, если бы Розмери была морской звездой, — думала она, — или если бы я понимала значение слов Лулу Хаммонд после следствия».

На последний вопрос она получила ответ на следующее же утро. Около 11 часов ее вызвал к телефону Том Хаммонд.

— Хотел вам сообщить, чтобы вы не трудились искать мою жену, — заявил он. — Конечно, у вас были самые лучшие намерения.

— Вы хотите сказать, что она вернулась? 

— Нет, я хочу сказать, что только что получил от нее телеграмму из Парижа. Лулу начинает там дело о разводе.

— Могу я спросить, какие у вас планы?

— Можете, — рявкнул Том Хаммонд в телефон. — Пойти и напиться вдрызг. 

ГЛАВА 10. Крик чайки

Паддингтонский вокзал никогда не считался особенно спокойным местом, а появление достопочтенной Эмилии, Кандиды Норинг и Лесли Реверсона со всем их многочисленным багажом не прибавляло порядка и спокойствия. Тобермори пронзительно и злобно мяукал из своего мешка, высовывая через отверстия свои лапы с блестящими когтями. Дикон, пессимистический снегирь, путешествовавший в клетке, завернутой в газетную бумагу, от времени до времени испускал слабое «чик-чилик».

Эмилия, как всегда, распоряжалась. Она отправила Кандиду за газетами, послала Лесли посмотреть, не заняты ли их места в первом классе, а сама ждала посреди груды чемоданов и саквояжей, пока за нею не пришел носильщик.

— Наши места не заняты, — говорил Лесли, стоявший у вагона. Но нам надо взять другое отделение. В нашем сидит этот отвратительный детеныш Хаммондов.

— Ах, разве я не сказала, что миссис Хаммонд посылает своего сына в Тентон-Холл, и что я решила ей предложить...

— Предложить!.. — воскликнул Лесли.

— Но ведь это только на несколько часов, — ответила тетка. — Он слишком молод, чтобы ехал один.

— Ну, — сказал Реверсон, — как бы то ни было — вот он уже там. Вырезывает свои инициалы на стекле при помощи какого-то орудия.

— Это ребенок, — сказала Эмилия и повернулась к Кандиде. — Вы ничего не имеете против того, что он с нами?

— Ничего, — ответила Кандида. — Будет очень приятно!

Все разместились в отделении. Лесли и Джеральд у окон, Эмилия и Кандида друг против друга у выхода в коридор. Дикон поместился на полке для багажа, а Тобермори в своем мешке под сидением. Эмилия сочла долгом представить всех друг другу.

— Это мисс Норинг, а это мистер Реверсон, Джеральд, — сказала она. 

Мальчик что-то буркнул и продолжал выцарапывать на оконном стекле непечатное слово из пяти букв. Потом вдруг повернулся к Кандиде.

— Есть у вас ячменный сахар? — спросил он.

— К сожалению, нет, — ответила девушка, старавшаяся ради Лесли задобрить Джеральда.

— Даже и шоколада нет?

— Даже и шоколада.

— Так я и думал! — сказал Джеральд, достал из кармана мешочек с конфетами и выложил на окно четыре неаппетитных карамели.

Поезд двинулся. За окнами скользили пейзажи, тонущие в тумане. Кандида стала вглядываться в тот предмет, которым мальчик царапал стекло.

— Да ведь это бриллиант, — воскликнула она.

— Дайте мне поглядеть, — сказала Эмилия мальчику.

Тот протянул ей на грязной ладони брильянт солитер.

— Как, — воскликнула англичанка. — Откуда это?

Джепальд сунул кольцо в карман.

— Мне его дала мать. 

— Твоя мать дала тебе свое обручальное кольцо?

— Именно так, — ответил Джеральд, но видя, что ему не верят, добавил: — В сущности дала... Она бросила его в ящик для отбросов, а я подобрал его.

— О! — сказала достопочтенная Эмилия.

— Я вам его не отдам, — сказал Джеральд и углубился в журнал.

Но спокойствие длилось, недолго. Скоро снегирь стал отчаянно метаться по клетке, громко и отчаянно чирикая.

— Бедный Дикон, — сказала Эмилия. — Не страдаешь ли ты от поездной качки?

Но Кандида скоро обнаружила, в чем дело. Джеральд метко посылал в клетку бумажные шарики, которые поражали Дикона прямо в грудь, и заставляли его метаться.

— Слушайте, — воскликнул Лесли, — не делайте этого. Неблагородно издеваться над пойманной птицей.

— Не суйтесь не в свое дело, — начал наследник имени Хаммонд. Но Кандида, чтобы отвести ссору, сделала вид, что интересуется журналами мальчика, и некоторое время они ехали спокойно.

Однажды, когда Лесли вышел в коридор, Джеральд обратился к Кандиде:

— Он влюблен в вас.

— Детям не следует...

— Ну, меня не проведете! Терпеть не могу барышень, — неожиданно закончил Джеральд.

Виды за окнами становились более красивыми. Но Джеральда, они не интересовали.

— У нас в Америке фермы в десять раз больше, — говорил он.

У одной из станций ждала пара красивых белых лошадей.

— Посмотри, какие большие лошади, — сказала Кандида.

Но и лошади не имели успеха.

— Совершеннейшая дрянь, — сказал Джеральд. — У нас в Америке лошади в десять раз больше.

Наконец, контролер прошел, и Тобермори, изнывавший два часа в дорожном мешке, был выпущен и с недовольным видом улегся на колени к своей хозяйке. Джеральд заинтересовался.