Загадка о тигрином следе - [48]

На стене депо аршинными белыми буквами с указующей на лежащие под надписью тела стрелкой было начертано: «Они были белыми шпионами, спекулянтами, дезертирами и паникёрами». И ниже подписано: «Смерть белогвардейским псам и их прихвостням!».

Небольшая станция была превращена в форпост Красной армии перед осаждённой Астраханью. И местные чекисты ощущали себя на передовой, принимая жесточайшие меры к саботажникам и тем, кого считали подозрительными. Если человек по какой-то причине попадал к ним в руки, то домой он уже, как правило, не возвращался.

Глава 14

Во дворе ЧК привязано несколько оседланных лошадей. В глубине двора каменный двухэтажный дом купеческого вида. Никаких часовых – ни у ворот, ни у дверей дома не заметно. Луков взошёл на крыльцо. К двери прибит лист бумаги, на котором красным карандашом выведено: «военный комендант – первый этаж, ЧК – второй этаж». Одиссей потянул за ручку: из недр дома донеслись смутные голоса. Они звучали резко, отрывисто. Ещё по дороге сюда у мрачной стены Одиссею вспомнилось его недавнее заключение в московской ЧК, едва не состоявшийся расстрел. «Разве не сумасшествие, что я по доброй воле явился сюда?!» – подумал он. – Но ведь ещё не поздно одуматься, бежать подальше от этого мрачного места».

Случайный взгляд молодого мужчины упал на расположенные на уровне земли крохотные полуподвальные оконца в решётках. В тёмных норах можно было различить человеческие головы. «Это, наверное, подвал чека», – догадался Луков и, отвернувшись, быстро, не давая себе времени на колебания, вошёл.

Он поднялся по лестнице на второй этаж, прошёл длинным узким коридором и упёрся в деревянную перегородку, за которой сидел молодой парень, у которого оказалось на удивление добродушное для данного учреждения простое лицо. Отгороженный от посетителей барьером парень вертел в руках цветной карандаш и рассматривал какой-то журнал. Сбиваясь от волнения, Луков стал рассказывать по какому он делу. По мере того, как молодой чекист слушал нелепого очкарика на лице его всё отчётливей проявлялось выражение жалости к наивному интеллигентку. Даже не дослушав «лопуха», добрый малый быстро оглянулся на дверь у себя за спиной и, понизив голос до шёпота, сказал:

– Зря ты пришёл хлопотать. Дёргай скорей со станции, пока тебя с твоим начальником к одной стенке не прислонили.

Но к немалому изумлению парня очкарик отказался уходить и стал добиваться встречи с главными чекистами. На голос посетителя вышел мужчина с опухшим от пьянства и бессонных ночей лицом, на котором выделялись омерзительные бесцветные глаза-плошки. Узнав в чём дело, он без всяких разговоров отправил Одиссея в подвал. Вызванный конвоир обыскал Лукова и, схватив за шиворот, потащил его вниз по лестнице. Через несколько минут за Одиссеем захлопнулась железная дверь. Он оказался в той самой дыре, которую видел с улицы. Это было низкое, длинное помещение, плохо освещённое, вонючее и грязное. Здесь ожидали решения своей участи два десятка несчастных: немытых, опухших от голода, сломленных постоянными побоями и потому ко всему равнодушных. Но генерала среди них небыло.

Оказавшись в предбаннике смерти, Одиссей запоздало пожалел о своём безумном поступке. Впрочем, это была лишь минутная слабость. Луков постарался взять себя в руки.

Его заключение длилось очень недолго. Вскоре явился тот же конвоир, что притащил его сюда, и повёл Одиссея обратно на второй этаж. На лестнице Луков слышал, как за стеной кто-то зло матерится и требует признаний от арестованного.

Когда Лукова завели в просторную светлую комнату, он сразу увидел Вильмонта. Генерал сидел в углу в накинутой на плечи шинели с простой железной кружкой в руках. Старый солдат спокойно ожидал решения своей участи. Бровь его удивлённо дёрнулась при виде Лукова, старик молча кивнул ему и снова принял безучастный ко всему происходящему вид.

В центре за накрытым простым сукном длинным столом сидели трое. Одного Луков уже знал, – этот человек приказал отправить его в подвал. Узкое лицо второго было изрыто оспой. Левая бровь и скула рассечены шрамом. Оспенные рубцы на его лице побагровели. Видимо, это он только что кричал и сыпал отборными ругательствами.

– Вы знаете этого человека? – указывая на генерала, сразу спросил у Лукова мужчина с тёмным восточным лицом, орлиным носом и немигающими карими глазами. Он единственный был во френче, остальные в выцветших гимнастёрках.

От волнения Одиссей немного замешкался с ответом. Человек со шрамом с нескрываемой враждебностью смотрел на визитёра. С чекисткой бескомпромиссностью он предупредил заступника:

– Мы считаем мандат вашего начальника фальшивкой. Имейте в виду, что, поручаясь за жандармского генерала, вы будете рассматриваться нами, как его пособник.

– Подожди, Фёдор, не горячись.

Мужественное лицо горбоносого с раздвоенным, как рукоять ногайского кинжала подбородком, напоминало Лукову облик древнего азиатского завоевателя, степняка, как безжалостного, так и коварного.

– Да, я знаю этого человека – глядя в немигающие глаза «степняка», наконец, ответил Луков, хотя наверное ещё мог бы отказаться от начальника и тем сохранить пусть призрачный шанс на спасение.