Загадка о тигрином следе - [10]

Неожиданно за окнами снова грянули выстрелы, слившиеся с предсмертными криками убиваемых. Одиссей вздрогнул и полными ужаса, широко открытыми глазами посмотрел в сторону окна. Там валил снег, который ещё не шёл, когда его тоже хотели убивать там внизу во дворе.

Красивый чекист досадливо поморщился на так некстати возобновившуюся казнь, после чего ободряюще ласково улыбнулся Лукову.

– Да вы не бойтесь. Можете быть с нами совершенно откровенным. Вы не будете расстреляны. В отношении вас допущена ошибка, которая к счастью вовремя исправлена. Вы умный, и вероятно знающий своё дело специалист. Советская власть нуждается в таких людях, как вы. Ну так как же?… Хотите закурить?

«Красавчик» изящным театральным жестом протянул Лукову открытую пачку папирос «Зефир».

После всего пережитого за последний год Луков не слишком верил в великодушие новой власти. Но и врать, да изворачиваться неумел, даже если от этого зависела его жизнь.

– Я уже много раз говорил вашему следователю, что по своим убеждениям не являюсь ни монархистом, ни анархистом, – тихо, с лёгкой картавинкой заговорил Луков. И вдруг гордо вскинул голову, с вызовом взглянул на чекиста.

– Впрочем, большевиком тоже. Политика меня вообще мало волнует. Я закончил исторический факультет и занимаюсь восточными языками и восточной культурой. В то же время меня не может не волновать, то, что вы делаете в университете, где я имею честь служить! К сему мне более добавить нечего.

Такой ответ не озлобил красивого чекиста, он даже не поспешил захлопнуть коробку «Зефира».

– Мы большевики за свободу мысли, – пояснил он вкрадчиво.

Дрожащими пальцами Одиссей взял папиросу и закурил, благодарно кивнув в ответ на подставленную ему зажженную спичку. Но после первой же затяжки зашёлся в жестоком кашле. Наблюдающие за ним чекисты иронично переглянулись. Однако, переборов себя, Луков сделал следующую затяжку, потом ещё и ещё одну. Вот уже два дня у него во рту не было ни единой хлебной крошки. Страх смерти на время притупил чувство голода. Но теперь ему снова страшно захотелось есть. То и дело накатывала тошнота, в ногах ощущалась ватная слабость. Никотин же, как он слышал, имеет свойство притуплять голод и способствует психологическому расслаблению. Что жь, это как раз то, в чём он сейчас нуждался более всего. Вполне вероятно, что в обмен на его простодушную откровенность из этого кабинета его отведут обратно во двор, в таком случае эта папироса станет ему последним удовольствием в этой жизни.

– Значит, вы не считаете себя нашим принципиальным противником? – неожиданно вывел из сказанного Луковым «красавчик».

Одиссея озадачило, что его слова были повёрнуты таким образом. Он не знал, что ответить. И решил, что самым мудрым будет выбрать приемлемый в сложившихся обстоятельствах компромисс с собственными убеждениями и совестью, то есть промолчать.

– Очень хорошо, – немного подождав, «красавчик» удовлетворённо слегка откинулся всем корпусом назад, и ещё шире и приятней улыбнулся арестанту.

– Вы не пожалеете о своём выборе, уважаемый товарищ Луков.

Из кабинета Одиссей вышел в сопровождении всё того же молчаливого спасителя в кожаном обмундировании, который доставил его сюда. Велев арестанту минутку обождать, сопровождающий по какому-то срочному делу зашёл в соседнюю дверь.

Неожиданно для себя Луков остался в коридоре один. Пришло осознание того удивительного факта, что в его положении бесправного узника, которого либо держат под замком, либо водят под бдительной охраной конвойных, произошла важная перемена. Пусть на несколько минут и внутри тюрьмы, но его предоставили самому себе!

Между тем за дверью, возле которой стоял Одиссей, возник оживлённый спор. Кто-то сердитый с кавказским акцентом запальчиво сказал, не догадываясь, что тот, о ком он говорит, всё ещё находится поблизости:

– Напрасно ты ему веришь, Глеб. Ясно же, что он контрик и морочит нам голову лишь для того, чтобы спасти собственную шкуру.

Луков предположил, что голос принадлежит брюнету с болезненным одутловатым лицом, то ли армянину, то ли азербайджанцу. Пока Одиссей был в кабинете, кавказец не спускал с него недоверчивых прищуренных глаз.

– Брось к нему придираться, Нубар – мягко отозвался благородный баритон «красавчика». – Он нам нужен для дела.

– Глеб, прав, – вступил третий голос. – Мы должны переступать через свою классовую ненависть, когда дело касается высших интересов революции. Сыграть ему свадьбу мы всегда успеем. А пока, раз представилась такая возможность, надо использовать его знания. Но если только попробует вилять, будет ему венчание.

Окончания разговора Луков не дослушал, так как вернулся сопровождающий его чекист. Они снова куда-то зашагали длинными гулкими коридорами и лестницами. По пути Одиссей пытался понять, что означает странная реплика неизвестного чекиста про какую-то свадьбу. Он не догадывался, что на циничном сленге местных сотрудников так принято именовать расстрел, который иногда ещё называют «венчанием со смертью».

Глава 4

Кабинет, в который теперь попал Луков, по контрасту с прежним был просторный и светлый. Здесь царил образцовый порядок: кресла в белых чехлах, у одной стены стоит большой книжный шкаф. В ближнем правом углу кабинета на журнальном столике необычная шахматная доска. С каждой из её четырёх сторон выстроились армии – две белые и две чёрные – всё готово к началу бескомпромиссного сражения, ведь просто поставить мат вражескому королю в древнеиндийских шахматах недостаточно. В эту игру – прародительницу современных шахмат играют до полного уничтожения неприятельских армий, пока не будет повержена последняя вражеская пешка.