Загадка невидимого гостя - [32]

— Только тогда я называться не буду, — поставила условие Варя. — Действительно скажу, что от всего восьмого «А».

— Валяй, — согласился Павел.

Варя с жертвенным видом вновь набрала номер Гриппова. Выслушав уже знакомый текст, она закатила глаза и плачущим голосом принялась диктовать автоответчику:

— Дорогой Владимир Дионисович! Нам очень стыдно. Простите нас, пожалуйста, если можете! — И она ещё более трагическим голосом добавила: — Ваш восьмой «А»!

Бросив трубку, Варя победоносно взглянула на Луну:

— Отмучилась.

— А почему так коротко? — Герасим явно настроился на длинное извинение.

— Действительно, Варька, — прикинулся, что тоже недоволен, Павел, — надо более развернуто. Гриппов все-таки вроде бы не простой смертный, а, можно сказать, известный поэт и прозаик. Давай попросим Муму. Пусть позвонит и ещё от себя что-нибудь добавит.

— Да нет, у Варьки, в общем-то, все нормально получилось. — Герасим спешно откорректировал собственную позицию. — Я как раз имел в виду, что хоть коротко, но очень ясно.

— Так бы, Гера, сразу и сказал, — с характерной своей полуулыбкой произнесла Марго.

— Ну, теперь едем дальше, — начал Луна.

— И куда же это мы едем? — нараспев произнесла Варвара.

— Предлагаю совершить паломничество к месту жительства известного поэта и прозаика, — в тон ей откликнулся Павел.

— А зачем? — осведомился Герасим.

— Так тебе прямо все и скажи, — загадочно ухмыльнулся Луна, который и сам ещё не представлял себе, что принесет им этот поход. — Но других вариантов деятельности нам пока не предоставляется. Борис Смирнов неизвестно где. То ли летит в свою родную Австралию…

— То ли ещё в Москве ошивается, — вполне допускала такое Варвара, — но адреса нам не оставил.

— А войти в квартиру Смирновых мы тоже сегодня не можем, — добавила Марго. — Бабушка все время дома. Значит, ключи не свистнешь.

— Надо было ещё в первый раз дубликат изготовить. — Муму охватили запоздалые сожаления.

— Вот и сделал бы. — Варе сегодня особенно действовали на нервы его постоянные замечания.

— Что теперь-то говорить, — вновь перешел к делу Луна. — В конце концов, залезем к Смирновым завтра. Будем надеяться, там до этого времени ничего кардинального не произойдет.

Остальные кивнули. В этом деле на многое можно было только надеяться.

— Давайте, давайте. В путь, — первым вышел в переднюю Луна. — Главное, что живет-то он близко.

— А где? — только сейчас поинтересовался Иван.

Павел полез в карман и достал блокнот.

— Верхняя Масловка, дом три, квартира двадцать два.

— И впрямь совсем рядом, — сказала Марго. — За двадцать минут пешком доберемся.

— Меня интересует цель нашего визита, — в очередной раз переклинило Герасима.

— Разведка, Муму, — хлопнул его по плечу Луна. — Покрутимся, потопчемся, глядишь, чего интересное выясним.

И, натянув куртки, ребята высыпали на лестничную площадку.

— Любопытно, — уже шагая вдоль Ленинградского проспекта, говорил Герасим, — Гриппов на Масловке снова снимает или это его собственная квартира?

— Извини, Гера, — ответил Луна, — но в записной книжке у Рогалевой-Кривицкой по этому поводу ничего сказано не было. А вот паспорт выдан московским отделением милиции, но не нашим.

— Так он с тех пор мог десять раз переехать, — вмешалась Варя.

— Во всяком случае, он москвич, — уточнил Павел.

— Так сказать, из питерских котелен в московские жители, — вспомнила Варя автобиографический экскурс Гриппова. — Кстати, паспорт выдан десять лет назад, — сверился с записью в собственном блокноте Павел. — Значит, с этого момента Гриппов уже точно москвич.

— Верхняя Масловка, три, Верхняя Масловка, три, — с задумчивым видом произнес Каменное Муму. — Там Городок худож…

Запнувшись, он споткнулся на ступенях подземного перехода, проходящего под Новой Башиловкой, и лишь благодаря Ивану кубарем не скатился вниз.

— Ну и лестницы, — проворчал Герасим.

— Верней, ну и Герочка, — откликнулась Варя.

— Ты чего там бубнишь про Верхнюю Масловку? — поинтересовался Луна.

— Верхняя Масловка, дом три — это Городок художников. — Герасим размашисто шагал по переходу. — Там жили многие знаменитые люди. Мой дедушка, между прочим, ходил туда в гости к художникам Ромадиным — отцу и сыну.

— Ну и что? — пожала плечами Варя.

— Как это что? — обиделся Герасим. — К твоему сведению, это два очень знаменитых художника. Один ещё жив, а другой уже умер.

— Так это же твой дедушка ходил, а не ты, — по-прежнему не понимала Варя, чем должна восторгаться.

— Зато у нас висит пейзаж того, который уже умер, — выложил новый козырь Муму. — Между прочим, с дарственной надписью деду.

— А пейзажа того Ромадина, который ещё жив, с дарственной надписью тебе, Каменное Муму, у вас нет? — с хитрым видом осведомилась Варя.

— Есть! — к полному её изумлению, с торжеством произнес Герасим. — Только не пейзаж, а семейный портрет в интерьере. И там даже я нарисован. Мы все сидим в интерьере дедушкиной комнаты: я, папа, дедушка и Арчибальд.

— А мама? — поинтересовалась Варя.

— Видишь ли, — с важностью изрек Каменное Муму, — пока Михаил Ромадин нас рисовал, мама на кухне готовила. И в художественную композицию не попала. А картину эту, между прочим, Михаил Ромадин сначала нам подарил, потом брал взаймы для персональной выставки в Италии, а когда выставка кончилась, снова нам привез.