Загадка Лаудуотера - [4]

Тем временем лорд снова вышел из себя и извергал неразборчивые фразы; затем он взревел:

— Чаевые! А как же закон о борьбе с коррупцией? Он был введен специально для таких проходимцев, как ты! Я тебе покажу чаевые! Не пройдет и месяца, как ты окажешься в тюрьме!

— Этого не будет. В том, что вы сказали, нет ни слова правды и ни единого доказательства, — упорно ответил Хатчингс.

— Доказательства? Я уж найду доказательства! — закричал его хозяин. — А если и не найду, все равно — я уволю тебя и не дам рекомендации. Так или иначе я проучу тебя, голубчик! Будешь знать, как меня обворовывать!

— Я не обворовывал вашу светлость, — ответил Хатчингс уже менее резким тоном. Угроза увольнения напугала его куда сильнее, чем перспектива уголовного преследования.

— А я говорю тебе, что ты это делал. Ты можешь выметаться. Я сейчас же телеграфирую в город, чтобы прислали другого дворецкого, честного дворецкого. Как только он прибудет, ты уберешься отсюда. Собирайся и будь готов к отъезду. И когда ты уйдешь, я дам тебе двадцать четыре часа на то, чтобы покинуть страну — после этого я сообщу полиции о твоих делишках! — выкрикнул лорд Лаудуотер.

Мистер Мэнли заметил, что несмотря на вызванную новостью ярость, лорд поступал в своем духе, не собираясь терпеть неудобств из-за увольнения дворецкого. У него действительно было сильное чувство самосохранения.

— Я не собираюсь так поступать. Вы велели мне уйти, и я уйду сразу — сегодня же. В течение двух следующих недель полиция сможет найти меня в доме моего отца, — насмешливо сказал Хатчингс. — А когда я отправлюсь в Лондон, то оставлю свой адрес.

— От твоей поездки в Лондон не будет никакого толку. Я добьюсь того, что ты не найдешь другого места во всей стране, — прорычал Лаудуотер.

Хатчингс окинул хозяина столь мстительным и злобным взглядом, что мистеру Мэнли стало не по себе, а затем развернулся и вышел из комнаты.

— Я покажу этому прохвосту, как меня обворовывать! — воскликнул лорд Лаудуотер и повернулся к мистеру Мэнли: — Сейчас же напиши запрос на нового дворецкого!

Он взял несколько кусков сахара из банки на каминной полке и вышел через открытую дверь в соседнюю комнату, библиотеку.

Там он остановился и окликнул мистера Мэнли:

— Если придет Мортон насчет лесных бревен, я буду в конюшне.

И лорд вышел из библиотеки в одно из высоких окон в сад и направился в конюшню. Когда он приблизился к ней, мрачное выражение ушло с его лица. Впрочем, оно оставалось таким же грозным и не смягчилось. Тем не менее, он приятно провел час в конюшне, ухаживая за своими лошадьми. Он любил именно лошадей, но не кошек. Лошадей он никогда не запугивал и редко ругал их так, как запугивал и ругал своих ближних и окружающих. Это было результатом полученного опыта: лорд знал, что может безнаказанно запугивать и ругать своих подчиненных. Мальчишкой он также издевался над своими лошадьми. Но когда ему было восемнадцать, его лягнула молодая лошадь, с которой он плохо обращался, и этот урок глубоко отпечатался в его памяти. Это был простой, даже элементарный вывод, вытекший в его теорию, что от людей можно получить больше уважения и услужливости, если издеваться над ними, а от лошадей — обращаясь с ними ласково. Кроме того, ему нравились лошади.

Мистер Мэнли начал отвечать на письма не сразу после ухода лорда. Сначала он некоторое время размышлял о сходстве между Хатчингсом и его хозяином. Физическое сходство его мало интересовало. В деревнях и лесах, окружавших замок, уже на протяжении нескольких поколений проживал целый клан Хатчингсов; большинство из них были егерями. Мистера Мэнли куда больше интересовало сходство характеров Хатчингса и лорда Лаудуотера. Хатчингс, вероятно, в силу обстоятельств, был куда менее зануден, но столь же задирист, как и его хозяин. Также он был умнее того, а, следовательно, опаснее. Мистер Мэнли ни за что не хотел бы, чтобы Хатчингс смотрел на него с такой злобой, с какой тот посмотрел на своего хозяина. Несомненно, самообладания у дворецкого было гораздо больше, чем у лорда Лаудуотера, но если ему когда-нибудь случится выйти из себя, то лорду придется очень и очень плохо.

Секретарю было бы интересно найти в архивах Лаудуотера общего предка, человека, от которого они оба произошли. Ему казалось, что это, должно быть, третий барон. Во всяком случае, у них обоих были такие же, как у барона, голубые глаза навыкате, хотя на его портрете эта черта определенно была сглажена естественной обходительностью модного портретиста. Стоит ли тратить свое время на то, чтобы просмотреть упоминания о третьем лорде Лаудуотере? Мистер Мэнли решил, что, если у него найдется достаточно свободного времени, он этим займется. Затем он подумал, что рад уходу Хатчингса — дворецкий был с ним не слишком учтив. Наконец секретарь начал отвечать на письма.

Закончив с письмами, он взял чек от биржевого маклера и с мрачной задумчивостью изучил его. Мистер Мэнли еще никогда не видел чека на такую большую сумму, и он его заинтересовал. Затем он написал короткую записку с инструкциями для банкиров лорда Лаудуотера. Чернила в его авторучке закончились, поэтому он поставил подпись той ручкой, которой лорд Лаудуотер ранее подписал чек. Положив чек в конверт с уже надписанным адресом, секретарь наклеил марки на все письма, отнес их к почтовому ящику, стоявшему на столе в холле, через библиотеку вышел в сад и лениво закурил. Затем он вернулся в библиотеку и продолжил составлять каталог книг, начав с места, где остановился накануне. Он часто прерывался, чтобы углубиться в очередную книгу, прежде чем занести ее в каталог. Он не был приверженцем работы на скорую руку.