Загадка Иисуса - [7]

классовой борьбы,’ оно подводило базу убеждения под классовое принуждение богатых и власть имущих. Никто иной, как английский богослов Эдвин Хэтч, в результате изучения социального строя раннехристианских общин, вынужден был признать, что христианские догматы и обычаи, в частности, обычай благотворения, «являлись охранительными силами, останавливавшими разложение. Эти силы предупреждали распад социальной машины, притом такой распад, который сопровождался бы ужасными и разрушительными потрясениями. Ранние епископы и диаконы направляли эти силы и были органами их. Они перекидывали противоестественный мост через зияющую пропасть между классами». Подобных «затмений», невольных или сознательных, однако, немного в книге Кушу. Подготовленному антирелигиознику не трудно будет внести в нее надлежащие коррективы. Освобожденная от эстетского прекраснодушия и словесных побрякушек книга Кушу займет не последнее место в арсенале атеистической пропаганды.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

I. Монастырь в Японии

В 1912 г. в Японии мне пришлось отвечать на трудный вопрос.

Это было в Шакадо, в красивом монастыре близ прозрачной и узкой горной речонки. В этот монастырь совершают паломничество местные мальчики и девочки в тринадцатый день третьего месяца, чтобы испросить мудрости у Будды.

Настоятель монастыря, монах с большой бритой головой, несколько неуклюжий в своем длинном желтом одеянии, погрузил в мои глаза свой глубокий и блестящий взор и повел меня к тому, что служило гордостью его храма, к древней деревянной статуе, которая тысячу лет тому назад была прислана в Японию из Индии в знак религиозного единомыслия. Статуя эта была якобы вырезана, когда Будда отправился на небо проповедовать своей матери, а плачущие ученики ожидали его возвращения. Царь Утен дал для этой статуи сандалового дерева, а ученик Мокурен на память вырезал образ Будды. Когда Будда низошел на землю после девятидесятидневного отсутствия, статуя пошла к нему навстречу и затем, поднимаясь по лестнице вместе с Буддой, вошла в святилище, где собрались радостные ученики.

Наши мысли одновременно погрузились в глубокое прошлое. Затем, присев на корточки около чашек с чаем, мы развернули на светлых циновках чудесные свитки, на которых Кано Монотобу воспроизвел в XV веке всю легенду о Будде. Я задумался над загадкой Будды. Кто он, этот Будда? Человек, который существовал в давно минувшие времена, или мифическая личность, в которую вдохнули жизнь вера и искусство? Прекрасная книга Сенара заставляет склоняться ко второму предположению[2].

Прошло около часа. Мой спутник положил свитки в легкие коробки, где они хранились. О подкупающей приветливостью монах сказал мне: «Останьтесь у нас на неделю или на две. У нас хватит времени, чтобы посмотреть все не спеша». Я обещал сделать это когда-нибудь. Когда я поднялся, чтобы идти, он как бы стал всматриваться поверх моей головы в те далекие чуждые страны, из которых я пришел. Он поколебался мгновение и как бы в обмен на вое мои вопросы задал только один: «Окажите мне, кто такой Иисус?».

Так как в этом уединенном месте мы были только вдвоем, так как мы оба были отягощены прошлым двух человеческих рас, незнающих друг друга, то мы вместе задумались над двумя невидимыми владыками, которые управляют этими двумя расами. Я вдруг, единым мысленным взором охватил бескрайнюю ширь Запада, мирские владения Иисуса и то место, которое там занимает идея об Иисусе. И в силу контраста я особенно сильно почувствовал, как мало известно об Иисусе в историческом отношении. Внезапно предо мной открылась великая проблема.

Я ответил: «Чувства людей по отношению к Иисусу, весьма противоречивы. Для верующих Иисус является «дева» (светлым духом), который умер и воскрес для спасения человечества. Для неверующих это мало известный иудей, которого римляне казнили за то, что он выдавал себя за царя и возвещал конец мира. Каждый настаивает на своем мнении. В вопросе об Иисусе легко верить и очень трудно знать».

«Как и в отношении Будды», заметил он вполголоса тоном просвещенного и глубокомысленного человека, который поднялся выше общепринятых верований.

Я ушел со словами: «Я постараюсь узнать все, что только можно знать об Иисусе. Когда я снова явлюсь к вам, вы мне еще расскажете про Будду, а я вам буду говорить об Иисусе».

Я пишу для вас, далекий отшельник, а также и для тебя, кто бы ты ни был, мой читатель, если только ты способен и согласен непредубежденно, — бесстрастно, бескорыстно, серьезно, мужественно и добросовестно разобрать великую проблему.

Ты должен приступить к ней, лишь испытав и проверив себя самого. Я бы хотел, чтобы всякий исследователь религии приносил, как это делал недавно каждый будущий врач в Монпелье, своего рода клятву Гиппократа:

«Клянусь, что какова бы ни была моя вера ^каково бы-ни было мое неверие, я не буду считаться с ними в моем исследовании.

Клянусь быть бескорыстным, не преследовать в моей работе целей полемики или пропаганды.

Клянусь быть добросовестным и лойяльным, не опускать ничего из того, что я увижу, ничего к этому не прибавлять, ничего не искажать, ничего не преувеличивать.