Загадка Гитлера - [6]

Гитлер сохранил огромное уважение к японцам. Он утверждал, что в будущем Германия должна искать себе друзей среди китайцев, японцев и арабов. Однако, он упрекал себя за свою англофилию и «иллюзии», питаемые им по поводу латинских народов.

Англичане, говорил он, недооценили влияние, оказываемое на них «еврейским господством». Он заявил: «Можно предсказать, что каков бы ни был исход этой войны, он станет концом британской Империи. Она идет к своей гибели. Будущее английского народа это смерть от голода и туберкулеза на своем губительном острове».

Он считал, что Италия практически во всем стесняла Германию — и лучше бы она осталась в стороне от мирового конфликта. Он уточнил, что войну против СССР собирались начать весной 1941 г . и закончить осенью и, что именно вторжение итальянской армии в Грецию (о чем Германия не была заранее поставлена в известность) расстроило его планы. Греческая компания Муссолини стала поистине бедствием. Ему пришлось пойти на открытое столкновение с югославами, в результате чего развязалась война на Балканах, которой немцы пытались всячески избежать. Великобритания послала свой экспедиционный корпус и Гитлер был вынужден прийти на помощь своему союзнику. Кроме прочего, это помешало осуществлению задуманной им молниеносной войны (Blitzkrieg) против Сталина. Немецкая армия оказалась пленницей ужасной русской зимы, и это стало началом конца. Таким образом исход войны решился в течение нескольких недель.

Кроме этого, Гитлер обвинил итальянцев в том, что они помешали ему разыграть карту деколонизации Средиземноморья и реализовать на практике политический антиимпериалистический союз с Исламом.

Относительно Франции он считал, что его политика была ошибочной. «Нашей задачей — говорит он — было освобождение рабочего класса и поддержка французских рабочих в свершении их революции. Необходимо было беспощадно отвергнуть допотопную буржуазию, лишенную души и патриотизма (…) Мы пренебрегли нашим долгом и не осознали своих интересов, не освободив в 1940 г . французских рабочих».

«То же самое можно сказать о французских колониальных владениях, французский народ безусловно ждал от нас избавления от груза Империи. В этом смысле народ этой страны всегда проявлял больше здравого смысла, чем его так называемая элита. Подлинный инстинкт нации лучше, чем эта элита. Как при Людовике XV, так и при Жюле Ферри они восставали против абсурдных колониальных компаний».

Гитлер набросал картину будущего мира: «В случае поражения Райха, в ожидании подъема азиатского, африканского и, возможно, южноамериканского национализма, в мире останутся лишь две силы, способные реально состязаться между собой: Соединенные Штаты и советская Россия. Законы истории и географии приговорили эти две силы померяться силами как в военном, так и экономическом и политическом плане. Те же законы обрекли их стать противниками Европы. Обе эти державы несомненно в более или менее короткие сроки пожелают заручиться поддержкой единственного великого народа, оставшегося после войны — немецкого народа. Я, настойчиво заявляю: этого не должно произойти ни в коем случае. Немцы не должны играть роль пешки в партии, разыгрываемой русскими или американцами».

Он добавил: «На настоящий момент трудно сказать, что представляет для нас наибольшую опасность в идеологическом плане, прожидовленный американизм или большевизм. Действительно, русские под давлением обстоятельств могут окончательно избавиться от еврейского марксизма, однако, лишь для того, чтобы возродить вечный панславянизм в его самом жестоком и диком облике».

«Что касается американцев, то если им не удастся в ближайшее время сбросить иго нью-йоркских евреев, их гибель последует незамедлительно — они так и не достигнут возраста зрелости. Их огромная материальная мощь при столь же поразительной слабости духа навевает образ ребенка, страдающего гигантизмом. Возникает вопрос, не является ли американская цивилизация, цивилизацией, обреченной развалится столь же стремительно, как она и возникла».

Время тайной слезы

2 апреля 1943 г . Гитлер заявил: «Если мы окажемся побежденными в этой войне, это станет полным крахом. Наши противники растрезвонили о своих намерениях так, что мы не можем питать никаких иллюзий относительно будущего (…) Эта мысль непереносима. Я с ужасом воображаю наш Райх, разодранный в клочья этими победителями, наш народ, отданный на растерзание диких большевиков и американских гангстеров. Однако, эта перспектива не может поколебать мою твердую веру в будущее немецкого народа. Чем больше страданий выпадет на нашу долю, тем более блестящим станет возрождение вечной Германии. Особенность немецкой души впадать в летаргию, в том случае когда возникает угроза самому существованию нации, послужит еще раз. Но я лично не могу вынести даже мысли о том, чтобы жить в этой переходной Германии, которая последует за падением нашего Третьего Райха.»

Спустя некоторое время, 30 апреля 1945 г ., канцлер Райха, в возрасте 56 лет, накануне обвенчавшийся со своей невестой, покончил жизнь самоубийством в окружавшей его атмосфере конца мира. В своих «Военных мемуарах» (том 3: Le salut, 1944-46. Plon, 1959) генерал де Голль пишет: «самоубийство, не предательство, положило конец его начинаниям».