Загадка Генри Киссинджера - [57]
Иудаизм представляет собой мощного планировщика, в нем «зашита» программа, определяющая поведение народа (Ветхий завет — это структурообразующий фактор), заставляет функционировать еврейскую цивилизацию в свете критерия выживаемости. Внутренняя структура иудаизма фокусирует в себе все политические, финансовые, интеллектуальные и прочие факторы, подчиненные программе: осуществить максимум собственных возможностей. В Ветхом завете выстроена фундаментальная иерархия целей, что позволяет ему в качестве интеллектуальной системы реализовать следующие возможности: во-первых, установить внутреннюю структуру социокультурной системы, в которой находится еврейская община, чтобы использовать имеющиеся каналы в инородном социуме; во-вторых, изменять структуру деятельности еврейской общины таким образом, чтобы следовать функционалу, заданному Ветхим заветом.
Особенность иудаистского планировщика заключается в том, что многочисленные поколения евреев не обременены стоящими перед ними задачами: что им делать, как делать, куда направлять свои усилия и пр. Они рождаются и в процессе социализации получают знание о том, что им делать, какие цели они должны реализовать, ибо это сводится к следующему требованию функционала Ветхого завета: использовать гибкость мышления, позволяющую следовать жесткой программе иудаизма. Ведь Тора представляет собою программу, начертанную самим Абсолютом, которая была передана Моисею для руководства ею еврейским народом. Поскольку «человек — тень Творца (Бога)»[249], постольку он автоматически должен повторять все движения Творца. Ветхий завет выстроен таким образом, что позволяет осуществлять любую деятельность, начиная с уровня философии и кончая уровнем «мама варит кашу». Это объясняется тем обстоятельством, что в основе иудаистского планировщика лежит созданный пророками авторитарный монотеизм, выражающий единственную надежду на национальную независимость евреев[250]. Эти надежды оправдались, ибо иудаистский планировщик помог еврейскому народу не только выжить на протяжении более, чем двух с половиной тысячелетий, но и занять ему исключительное место в системе современного человечества.
Данная особенность иудаизма как планировщика объясняется тем, что Танах, являясь порождением и проявлением определенного пространства и времени, приобрел как бы внепространственность и вневременность, оказал влияние на историю значительной части человечества, что влечет за собой соответствующие вопросы о причинах этого уникального явления. «Наиболее привычный ответ, — подчеркивает Й. Вейнберг, — гласит: Танах священная книга двух мировых религий — иудаизма и христианства, авторитетна для третьей — ислама, вследствие чего миллионы людей во всех частях света веками и тысячелетиями считают своим долгом читать Танах. Ответ этот правильный, но он вызывает дальнейшие вопросы: почему Танах, порожденный йахвизмом-иудаизмом, стал священной, нормативной книгой для религий, столь отличной от той, что его произвела? Почему из многих десятков, а то и сотен произведений, созданных древними евреями, только 29 вошли в Танах и приобрели внепространственность и вневременность?»[251] Проведенный им анализ социокультурной среды древнего Ближнего Востока показывает, что мир Танаха — это мир городской культуры «осевого времени», когда формировались все структуры современного мира, в том числе формировалась и личность современного человека.
Немаловажным в данном случае является то обстоятельство, что между 1500 г. и 500 г. до н. э. на среднем Востоке возникла космополитическая цивилизация — «великое общество», состоящее из профессиональных чиновников, солдат, купцов и ремесленников, объединенное законом и рынком»[252]. Эта древняя космополитическая цивилизация с ее правовой и рыночной системами включала наряду с Египтом и Месопотамией царства Израиль и Иудею, поэтому данная цивилизация во всех ее аспектах стала доступна еврейскому народу. Сама космополитическая культура Среднего Востока впитала в себя многое из многообразных местных традиций, одновременно приводя их к общему знаменателю. Происходило сложное взаимодействие между консерватизмом древних традиций и космополитическими стремлениями к новым идеям. В итоге получилось то, что всемогущий Яхве оказался способным контролировать судьбу не только евреев, но и всего человечества, что он вмешивался в дела людей, мотивируя это желанием защитить праведного и наказать творящего зло. «Такое совмещение всесилия и абсолютной праведности привело к логической кульминации стремление к религиозному универсализму и этическому индивидуализму, очевидные в других религиях Среднего Востока в тот же период. Но другие народы, связанные традиционным признанием множественности богов, не могли принять монотеизм без отказа от своего религиозного наследства. Религиозные мыслители Израиля и Иудеи имели здесь преимущество — тот факт, что Яхве всегда был ревнивым Богом, непримиримым антагонистом местных культов плодородия и требовал исключительного почитания, сделал переход к радикальному монотеизму очень легким… Древнееврейские пророки VIII в. до н. э. использовали эту стратегическую возможность полностью»
