Загадка Эдгара По - [120]

Я быстро поднялся к себе. Я был почти уверен, что означает визит непрошенного гостя: Карсуолл отыскал мой новый адрес. Я проклинал себя за то, что утратил бдительность, ведь с самого начала я знал, что Карсуолл страстная натура и способен затаить ненависть. Больше всего на свете я жалел, что спрятал кольцо в своей комнате. Есть ли у меня время забрать его?

Кто-то громко постучал во входную дверь, затем в холле раздался гул голосов, и я услышал топот маленьких ножек, бегущих вверх по лестнице.

— О сэр, — начала Лотти.

Лиззи отпихнула сестру так, что та ударилась об косяк и на время замолкла.

— Там вас спрашивает еще какой-то человек, не тот…

Лотти перебила сестру метким пинком по лодыжке.

— Нет, сэр, пожалуйста, сэр, он просит вас на пару слов.

Когда она выпалила последние слова, ее веснушчатое личико растянулось в самодовольной улыбке. Сестра дернула ее за волосы. Я прервал их ссору, как делал это много раз и раньше, а именно: втиснулся между девочками и повел их вниз. В определенном смысле я был даже рад, что дело повернулось таким образом. Решение приняли за меня, и мне не надо мучиться над вопросом, оставаться или бежать, забрать кольцо или оставить там, где я его спрятал. Пока мы шли, дети что-то щебетали, совершенно забыв о присутствии друг друга. У меня пересохло во рту, кружилась голова.

В холле меня ждал какой-то человек в черном пальто. Он стоял, повернувшись спиной, и казалось, изучал капли засохшей крови на половицах, которые отмечали место, где в воскресенье Лиззи и Лотти дрались за право обладания сахарным драже. Когда я добрался до подножия лестницы, посетитель повернулся поздороваться со мною, и я узнал круглое бледное лицо Аткинса, секретаря мистера Роуселла.

— Мистер Шилд, сэр, надеюсь, у вас все хорошо.

Пока мы обменивались любезностями, хоть и без теплоты, Аткинс изучал меня с плохо скрываемым любопытством. Полагаю, он вполне мог знать, какой прием ждет меня у мистера Роуселла дома, но не предупредил. Аткинс залез в нагрудный карман и вытащил письмо.

— Мистер Роуселл просил передать вам это и сказал, что если я застану вас, то он хотел бы сразу же получить ответ.

Я отвернулся, сломал печать и развернул письмо.

«Мой дорогой Том!

Я сожалею о недоразумении, которое произошло, когда вы заходили к нам на Нортингтон-стрит в январе. Не могли бы вы позволить мне объяснить причины этого инцидента? Я был бы несказанно рад, если бы вы смогли отобедать со мною в любой удобный для вас день, кроме субботы. А пока что верьте, что я остаюсь вашим преданным другом.

Хэмфри Роуселл»

Я посмотрел на Аткинса.

— Передайте от меня, пожалуйста, привет мистеру Роуселлу. В четверг вполне удобно.

69

Мистер Роуселл повел меня в таверну на Флит-стрит. Мы выпили за обедом бутылку красного вина, потом вторую. Он был так же дружелюбен, как и раньше, но сначала переводил разговор на общие темы. Роуселл говорил отрывисто, глотал слова, словно боялся, что они сбегут от него, если не поторопиться, и громко хохотал при любой возможности. Вообще-то поводов для веселья было не много, помнится, мы говорили о заговоре на Като-стрит[34], сообщениями о котором тогда пестрели газеты, и о Питерлоо[35] в Манчестере прошлым летом. Несмотря на благосостояние и мощь, страну просто разрывали на клочки.

— Да, сейчас тяжелые времена для нашей нации, — сказал мистер Роуселл, когда мы откупорили третью бутылку. — Боюсь, многие банки могут разориться, что вызовет кризис общественного доверия, и тогда крах банка Уэйвенху покажется пустяком. Так что берегите свой капитал, Том, и не поддавайтесь искушению вложить деньги в какое-нибудь сомнительное предприятие.

— Благодарю вас, сэр, — я вглядывался в лицо мистера Роуселла с некоторым беспокойством, поскольку оно багровело от выпитого вина. — Могу я спросить, что вы хотели сказать своим письмом? О каком объяснении шла речь?

— Объяснении? — он на секунду прикрыл глаза. — Ах да! Но для начала я должен сказать вам, что написал мистеру Брэнсби. Когда я пытался разыскать вас, то естественно первым делом подумал именно о нем.

— В таком случае вы знаете, что я оставил место в его школе.

— Да… он… что ж, не буду ходить вокруг да около, он сделал несколько голословных утверждений касательно вашего поведения, но мне трудно в них поверить.

— Скорее всего потому, что все это неправда.

Роуселл поднял брови:

— Рад слышать, Том.

— Он обвинял меня в том, что я вор, повеса и не выполняю свои обязательства?

Роуселл кивнул:

— Я напомнил преподобному мистеру Брэнсби, что в нашей стране можно подать в суд за клевету, но он не ответил на мое второе письмо.

— Должно быть, миссис Роуселл узнала о моем бесчестье задолго до того, как вы услышали об этом от мистера Брэнсби.

— Да, да, миссис Роуселл… я сейчас расскажу об этом, — лицо мистера Роуселла потемнело еще сильнее, и он припал к своему бокалу. — Я не знал, где вы. Не могу передать, как я обрадовался, когда Квинт Аткинс пришел в понедельник и сказал, что нашел вас.

— В понедельник? Не во вторник?

— Ну да, в понедельник, я уверен. Глядя на Аткинса, никогда не подумаешь, что у него дар разговаривать с незнакомцами и задавать им безобидные вопросы. Кроме того, у него широкий круг знакомств. Я решил, что вы вряд ли станете возвращаться в Розингтон или даже покидать Лондон, поэтому сосредоточил поиски вокруг Стрэнд, подумав, что вы, скорее всего, изберете эту часть Лондона, поскольку район ассоциируется с вашей тетушкой. Так что Аткинсу оставалось лишь обшаривать улицы и расспрашивать, и вот вы рядом со мною! Если точнее, то в одном питейном заведении его познакомили с каменщиком, и оказалось, что вы писали для него письмо. Позднее Аткинс подтвердит это, купив бокал рома для бывшего матроса, который живет под вами. Должен сказать, оба, и каменщик и матрос, были о вас самого высокого мнения. Вот тогда-то я и написал письмо, которое доставил Аткинс.