Загадка 37-го. Три ответа на вызовы - [32]

В ходе совершавшегося с 1934 года «поворота» основные показатели промышленного производства увеличились к 1940 году более чем в два раза – что являло собой, в сущности, беспрецедентный экономический рост. За вторую половину 1930-х добыча угля выросла почти на 120 %, выплавка стали – на 165 %, производство электроэнергии – даже на 200 %, цемента – на 115 % и т. д. Не столь резко увеличилась добыча нефти – на 53 %, поскольку тогда были освоены, по существу, только ее бакинское и грозненское месторождения, однако в целом прирост количества энергоносителей (пользуясь популярным ныне термином) был очень внушительным. Достаточно сказать, что если в дореволюционное время Россия располагала в 5 (!) раз меньшим количеством энергоносителей, чем Великобритания, и в 2,6 раза меньшим, нежели Германия, то в 1940-м СССР в этом отношении «обогнал» и первую (хоть и не намного – на 5 %), и вторую (на 33 %) и уступал только США. Примерно так же обстояло дело и с выплавкой стали.

По-своему знаменательно, что после революции в промышленности действительно произошел беспримерный сдвиг, притом, как отметил М. М. Горинов, «рост тяжелой промышленности осуществлялся невиданными доселе темпами. Так, за 6 лет СССР сумел поднять выплавку чугуна с 4,3 до 12,5 млн тонн. Америке понадобилось для этого 18 лет».

Сегодня есть немало охотников доказывать или, точнее, уверять (ибо убедительных аргументов не имеется), что если бы революция «подарила» России не диктатуру, а экономическую свободу, достижения ее промышленности были бы еще более грандиозны, а к тому же и сельское хозяйство пышно расцвело бы – несмотря на неблагоприятные российские условия.

Подобные «альтернативные» проекты сами по себе могут представлять определенный интерес, но они, строго говоря, ровно ничего не дают истинному пониманию истории и даже вредят этому пониманию, ибо при постановке вопроса в плане «если бы… то…» мыслимая возможность затемняет, заслоняет реальную историческую действительность.

И необходимо осознать, что для «альтернативного» мышления типично противопоставление конструируемого им «проекта» предполагаемому «проекту» того или иного «руководителя», «вождя» (будь то Ленин, Сталин, Хрущев и т. д.); это вполне естественно, ибо каждый такой проект являет собой субъективное мнение, которое поэтому предлагается, в сущности, взамен реализованного, но так же будто бы субъективного – ленинского или сталинского – проекта, а не объективного хода истории.

В этом сочинении я стремился показать, что движение истории определяется не замыслами и волеизъявлениями каких-либо лиц (пусть и обладавших громадной властью), а сложнейшим и противоречивым взаимодействием различных общественных сил, и «вожди» в конечном счете только «реагируют» – притом обычно с определенным запозданием (как было, например, при введении нэпа или при повороте середины 1930-х годов к «патриотизму») на объективно сложившуюся в стране – и мире в целом – ситуацию.

Наконец, в самом ходе истории есть, как представляется, смысл, который, правда, трудно выявить, но который значительней всех наших мыслей об истории. Никто до 1941 года не мог ясно предвидеть, что страна будет вынуждена вести колоссальную – геополитическую – войну за само свое бытие на планете с мощнейшей военной машиной, вобравшей в себя энергию почти всей Европы. Но вполне уместно сказать, что сама история страны (во всей ее полноте) это как бы «предвидела» – иначе и не было бы великой Победы!

Ю. Н. Жуков. Радикальная смена курса в СССР

Изменение международной обстановки

Межвоенное двадцатилетие… Термин этот давно устоялся, прочно вошел в словари историков и политологов. Определяется же он двумя датами: подписанием победителями в Первой мировой войне, странами Антанты 28 июня 1919 года в Версале мирного договора с побежденной Германией, только что ставшей республикой, и нападением нацистской Германии 1 сентября 1939 года на Польшу, что послужило началом Второй мировой войны.

Но Версальский мир оказался на редкость хрупким, непрочным. В действительности продлился не два десятилетия, а всего одно. Во всяком случае, для Восточной Азии. Японию, практически не участвовавшую в войне, не удовлетворило приобретение бывших германских колоний – Каролинских, Марианских и Маршальских островов в Тихом океане, порта Цзяо-чжоу (Кяо-чао) на китайском Шандуньском полуострове. В ночь на 19 ноября 1931 года, воспользовавшись как предлогом взрывом полотна Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМИД) под проходившим японским воинским эшелоном, Токио отдал приказ разоружить китайские гарнизоны во всех городах вдоль ЮМЖД и занять их. Лидер партии гоминьдан и глава национального – нанкинского правительства Китая Чан Кайши запретил диктатору Трех восточных провинций (Маньчжурии) маршалу Чжан Сюэляну оказывать какое бы то ни было сопротивление захватчикам, дабы избежать расширения конфликта, перерастания его в войну. Однако японские вооруженные силы все же не ограничились лишь зоной ЮМЖД и оккупировали всю Маньчжурию. А 9 марта 1932 года объявили ее «независимым государством» Маньчжоу-Го, возглавляемым сыном последнего китайского императора Пу И.