Заезд на выживание - [42]

Обвинению не удалось доподлинно установить, что текстовое сообщение с угрозой «прийти и разобраться с тобой как следует, подлый ублюдок» было действительно отправлено Митчеллом Барлоу. И это несмотря на то, что оно было подписано Митчеллом. Полиция установила лишь, что подобный текст мог быть отправлен с любого компьютера, кем угодно и откуда угодно.

Корешки от чеков по ставкам действительно принадлежали Митчеллу, этот дурак даже умудрился поставить на них свою подпись. Стив отрицал, что они принадлежат ему, но я прекрасно понимал: он лжет. И как-то раз даже объяснил ему, что лучше на эту тему не врать, поскольку ему придется иметь дело с куда более серьезными обвинениями и уликами. Но он настолько привык отрицать факт незаконных ставок, что продолжал гнуть свое.

И если добавить к этому целое море физических улик, а также четко задокументированный конфликт между жертвой и ответчиком, отсутствие даже намека на алиби, полную неспособность стороны защиты показать, кому и почему понадобилось подставлять Митчелла, то лично у меня никаких сомнений не возникало: едва войдя в совещательную комнату, жюри единогласно вынесет обвинительный вердикт.

Во время очередного свидания в тюрьме я пытался объяснить Стиву, что, если у него имеется алиби, лучше заявить о нем до начала процесса. Потому как, если он вдруг сделает это в суде, мало чем себе поможет. Сторона обвинения не преминет указать присяжным на то, что, раз прежде об алиби не упоминалось, здесь явно что-то нечисто. Но и тут Стив проявил редкостное упорство, продолжая твердить, что в тот несчастный понедельник весь день просидел дома один и читал книжку.

— А знаешь, Стив, — заметил ему я, — не верю я тебе, и все тут. И если в тот день ты был с кем-то… возможно, с тем, с кем не должен был быть, то лучше скажи мне об этом прямо сейчас. Потому как на суде или после него будет поздно.

— Я же говорю, был один, — ответил он. — И это правда. Что ты хочешь? Чтоб я лгал?

Я еще подумал тогда: вряд ли стоит говорить ему, что он лгал мне и прежде. Ну, к примеру, о том, что порвал отношения с Милли Барлоу.

— Неужели не понимаешь, в какое вляпался дерьмо? — крикнул я и даже грохнул кулаком по серому металлическому столику. — Тебе светит большой срок. А тюрьма — это тебе не игрушки.

— Не могу, — после долгой паузы пробормотал он.

— Можешь! — гаркнул я в ответ. — И никто бы на твоем месте не стал молчать, зная, что его могут обвинить в убийстве, которого он не совершал!

— Все не так просто, — тихо сказал он, по-прежнему не поднимая на меня глаз.

— Она замужем? — спросил я, догадываясь о причине такого упрямства.

— Да, — с вызовом ответил он. — И когда я был с ней, кто мог знать, что в это самое время убивают этого урода Барлоу? И заскочила она ко мне буквально на минутку, просто перепихнуться по-быстрому, и было это во время обеденного перерыва, когда отменили скачки в Ладлоу. К чему мне втягивать ее во все это, раз по времени нормального алиби все равно не получится?

Согласно отчету о вскрытии, Барлоу умер где-то между двумя и четырьмя часами дня. Тело его было обнаружено в шесть вечера полицейским из участка в Ньюбери, в дежурную часть поступил анонимный звонок о нападении на коттедж «Жимолость». Звонивший использовал местную телефонную линию, не стал обращаться в Службу спасения по 999, а потому запись разговора не велась и исходящий номер зарегистрирован не был.

Этот факт был, что называется, в нашу пользу, и, как я особо отметил в запросе со стороны защиты, Митчелл вряд ли стал бы звонить в полицию, если б убил Барлоу. К тому же линия обвинения строилась на том, что убийца действовал в одиночку. Конечно, на фоне целой горы улик, которыми располагало обвинение, факт этот выглядел незначительным, но я планировал использовать его на полную катушку во время процесса.

— Тот факт, что ты не был один все это время, от часу до шести, нам на пользу. Он посеет сомнение в умах присяжных, — сказал ему я. — А мы в таком положении, что даже мелочами пренебрегать не можем.

— Она ушла где-то в два тридцать — это самое позднее, — сказал он. — Так что толку? Этот чертов дом Барлоу всего в десяти минутах езды от меня. И я вполне мог добраться до него до трех, вот вам и алиби, мать его за ногу! — Он на секунду умолк. — Нет, не хочу вмешивать ее во все это дерьмо.

— Просто скажи мне, кто она, — продолжал настаивать я. — А уж потом я сам спрошу ее, согласна ли она сделать заявление в полицию.

— Нет, — ответил он. И после этого не произнес ни слова на эту тему.

Я также спросил его о Милли Барлоу и о том, почему во время первой нашей встречи он умолчал о ее смерти.

— Не думал, что это важно, — коротко ответил Стив.

— Ну, конечно же, важно! — снова закричал я. — Ты рассказываешь мне абсолютно все, а уж дальше я сам решаю, что важно, а что нет.

Он уставился на меня большими грустными глазами — ну, в точности щенок, которому задали хорошую трепку.

— Тут я облажался, верно?

— Да, — кивнул я. — Еще как облажался.

— Но я этого не делал. Я никого не убивал. Ты же знаешь, — тихо пробормотал он.

— Может, ты в тот день напился? — спросил я. — Или дури какой накурился?