Задолго до истмата - [2]

— Хорошо! — сказал Ростислав Алексеевич. — Если я тебе, Павел Аввакумович, пообещаю, что с сегодняшнего дня поборы прекратятся, то ты мне не поверишь. Согласен?

Польщенный купец кивнул.

— Так вот! Поборы прекратятся, но не сегодня. И не завтра. — Премьер-министр обвел купцов орлиным оком и закончил: — Но по прошествии месяца вы сами увидите перемены в отношении к староверам. Согласны подождать?

По рядам купечества пронесся одобрительный гул. Каманин что-то пометил в своем ежедневнике. Купцы, привыкшие к присутствию около светлого лица из Думы трех-четырех дьяков, были безмерно удивлены таким ходом встречи. Чтобы министр да сам что-то записывал? Ох неспроста все это...

— Нет, братцы! — шептал в заднем ряду Ивашка Калиткин, купчина из Нижнего Новгорода. — Министер-то не прост! Вот как! Где, спрашивается, писцы? Где эти чернильные рожи?

— В чем дело, Иван Кондратович? — внезапно спросил премьер-министр. — Чем вы там недовольны? Что министр сам пишет? Так вы тут, батенька, обленились! Митрополитов дьяконы под руки поссать водят, а бояре шубу на себе застегнуть не могут по причине чрева! Что я, похож на толстого увальня из Думы?

Калиткин с перепугу едва не замочил портки. Но, уразумев, что боярин шутить изволят, первым захохотал. От души, как может хохотать человек, только что избавившийся от смертельной опасности. Заколыхались остальные бороды, раскрылись рты, демонстрируя убогое состояние зубов и выпуская клубы чесночного аромата.

Много на Руси едят чесноку. Вещь это полезная для здоровья, введена в культуру в Средней и Юго-Западной Азии за несколько тысячелетий до нашей эры, возделывается с библейских времен народами Египта и Апеннинского полуострова. В Европу попал в средние века, а в Россию завезен из Византии. Головки этого пахучего растения содержат белки, витамин С, минеральные соли и биологические вещества, подавляющие развитие микроорганизмов. За короткое время стал пряностью номер один в России и панацеей от всякого рода инфекций. Но у этого замечательного во всех смыслах растения имеется один существенный недостаток — запах. Недаром, по древнему поверью, чеснок является средством для отпугивания нечистой силы — злых духов, чертей и зомби.

Премьер-министр никогда не принадлежал ни к одной категории из этого списка, но вскоре посочувствовал нечистикам, ибо запах в Белой палате становился воистину невыносимым. Решил, что как только в подвалах детинца установят атомный генератор, он немедленно подаст заявку на установку в Белой палате кондиционеров и озонаторов. А пока только мысленно пожелал расходившемуся собранию не злоупотреблять народным противоинфекционным средством. Надежды на плодотворное сотрудничество с купечеством после встречи значительно окрепли.

С разбойниками разбирался сам полковник. Хоть и уговаривал его князь-кесарь не марать белы ручки о подобную мразь, но все же Андрей Константинович татями и душегубами занимался лично. Напрочь отвергнув саму идею пыток, которые не ломали волю душегуба, а лишь вгоняли его в злобу, полковник обратился к химии двадцатого века: скополамину, пентоналу натрия и атропину. Он рассуждал, что психология преступников века семнадцатого весьма близка психологии шкодливого кота: чем больше его гоняют, тем упорнее он продолжает гадить.

Нет. Дремучего и заросшего бородой атамана Митрофана Большова встретил добродушный фельдшер Паша Никифоров. Рядом в кресле сидел полковник Волков. В самом углу едва дышало тучное тело князя-кесаря.

— Может, чайку? — угодливо изгибаясь, поинтересовался Паша.

— Отчаивается человек от вашего чаю. Сами пейте! — буркнул бородач, недобро поглядывая на присутствующих.

Полковник встал.

— Ну что же ты, Павел, такого молодца чаем каким-то смущаешь! Водочки не желаете чарку, Митрофан Михайлович?

— Водки выпью! — отрывисто проговорил атаман. — Авось отравлена!

Паша и Андрей Константинович расхохотались. Вошла Настя в белом халате и внесла на подносе полбутылки водки, стеклянный граненый стакан и крендель с маком. Митрофан жадно потянулся к глиняной бутылке, налил чуть больше половины стакана, перекрестился двумя перстами истово и одним духом вытянул все содержимое. Взял крендель и откусил чуток.

— Благодарствую! — выдохнул он, громко жуя. — Не знаю, что вы за люди, но начало пытки мне нравится. Ай любо!

Он вылил остатки из бутылки прямо себе в рот, доел крендель и вдруг завалился на правый бок.

— Что, все... — пробормотал он, но тут же захрапел.

— Водка и клофелин! — продекламировал Паша. — Стабильный, устойчивый результат. Настасья Ратиборовна, подержите, пожалуйста, руку этого кацапа, сейчас я ему введу скополамин.

Сзади раздалось натужное паровозное пыхтение. Князь-кесарь, выпучив рачьи глаза, рассматривал спящего.

— И вправду, — произнес он, — может, я чего упустил в методике допроса... А это что?

Он во все свои рачьи глаза уставился на фельдшера, перетягивающего жгутом руку допрашиваемого атамана. Настя в это время помассировала ему кисть и быстренько нашла вену. Собственно, ее искать было легко — огромная, синяя, она на треть выступала из руки, как и у всех людей, занимающихся физическим трудом. Никифоров быстро произвел укол и выбросил одноразовый шприц в специальную урну.