Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек - [31]

– Едем в полицию, Коллинз! – распорядился он.

Налитые кровью глаза Марка злобно блеснули.

– Не советую, – угрожающе произнес он. – Пожалеете, если туда обратитесь. Еще как пожалеете, точно вам говорю! Никто не смеет так со мной обращаться!

– Он пьян, – объявил Кокрейн. – Нажрался, как свинья! Ты кто такой?

Вместо Марка ответил Коллинз:

– Сдается мне, этот молодой джентльмен из коттеджа «Плющ». – Дворецкий уже успел обрести обычно присущую ему сдержанность: ни на лице, ни в тихом ровном голосе ни следа эмоций.

– Что? – Фонтейн удивленно уставился на Марка.

– Он ваш приятель, что ли, а Коллинз? – спросил Кокрейн.

– Нет, сэр. Боюсь, этот юный джентльмен не совсем трезв, как вы изволили выразиться.

– В кого он стрелял? – поинтересовался Энтони.

– В меня, сэр. Но не думаю, чтобы в тот момент он отвечал за свои действия.

– С чего это вы взяли, что не отвечал? – продолжал допытываться Кокрейн.

Фонтейн по-прежнему не сводил с Марка глаз.

– Стало быть, джентльмен? Вы совершенно правы, Тони, он в стельку пьян. – И Бэзил затащил Марка в холл, свободной рукой захлопнув входную дверь. Потом отпустил паренька и, хмурясь, уставился на него. – А теперь скажите, молодой человек, какого черта вам понадобилось врываться в мой дом и стрелять в моего слугу? Вы понимаете, что за это я могу засадить вас в тюрьму?

Марк потирал покрытую синяками руку.

– Ладно! Валяйте, сажайте меня в тюрьму! – беззаботно, почти весело воскликнул он. – Я этого не боюсь! А вы еще сильно пожалеете, что связались со мной! Вот увидите!

Фонтейн с отвращением поморщился:

– Его следовало бы упечь за решетку, но боюсь, паренек слишком пьян, чтобы отдавать отчет в своих действиях.

– Все это, конечно, так, – заметил Энтони, – но что привело его сюда, почему он пытался убить Коллинза? Просто в приступе белой горячки?

– Я не хотел его убивать! – крикнул Марк. Теперь он смотрел испуганно. – И стрелять не собирался.

Тут наконец в разговор вмешался Эмберли, который до сих пор молча наблюдал за происходящим.

– Советую вам извиниться перед мистером Фонтейном, – сказал он Марку. – Вы выставили себя полным идиотом.

Фонтейн взглянул на Фрэнка:

– Вы что, знакомы с ним, Эмберли?

– Немного. В таком состоянии он пребывает почти все время.

– Господи Иисусе! Что ж, не хотелось бы поступать с этим мальчишкой слишком сурово. Как, по-вашему, я должен поступить? Сдать его полиции или отпустить?

– Я отпустил бы, – ответил Эмберли. – Но решать, разумеется, только вам.

– Ну не знаю. Ведь он… мог убить Коллинза.

– Лично мне не хотелось бы доставлять молодому человеку неприятности, сэр, – отреагировал на слова хозяина дворецкий. – Вот придет в себя, тогда и поймет, как глупо поступил.

Марк, переводя неуверенный взгляд с него на Фонтейна, тихо произнес:

– Я не хотел… чтоб так вышло. Я… совершил ошибку. Простите меня.

– Пусть в будущем это послужит вам уроком. Учитесь как-то сдерживать свои эмоции, – строго сказал юноше Фонтейн. Отступил на шаг, распахнул дверь. – А теперь пошел вон отсюда!

Марк, не произнося ни слова, прошмыгнул в дверь и растворился во тьме.

– Черт! – взорвался Кокрейн, как только хозяин дома захлопнул за Марком дверь. – Ничего глупее придумать не могли, нет? Да, может, это он застрелил старого Доусона!

– Застрелил Доусона? – тупо повторил Фонтейн. – Но на кой черт ему это понадобилось?

– Если уж так рассуждать, то какого черта ему понадобилось стрелять в Коллинза? – парировал Энтони, провожая взглядом дворецкого, который торопливо зашагал к вращающейся двери в конце холла. – Нет, я вовсе не утверждаю, что это его рук дело, но… – Он пожал плечами.

– Это просто ужасно! – воскликнула Джоан, дрожавшая с головы до пят. – Зачем он вообще заявился сюда, что разнюхивал? И только не говорите мне, что был пьян, еще раз услышу это, и меня просто стошнит! Что, если б я, допустим, ворвалась в чужой дом и принялась бы палить из пистолета, а потом в оправдание сказала, что напилась и ничего не соображала? Вас бы устроило такое объяснение? Черта с два! Этот тип явно собирался кого-то пристрелить. Ну а потом, выпив четыре или пять рюмок подряд, вдруг подумал: «Нет, ей-богу, вот прямо сейчас пойду и сделаю это!» И не говорите мне, что просто потому, что парень перебрал и ему вожжа попала под хвост, он где-то раздобыл пистолет, затем прошагал несколько миль до дома, где никогда не бывал прежде, и принялся палить по мишеням. Детский лепет!

– Совершенно верно, – заметил Эмберли. – Если б я увидел, как вы, Джоан, пытаетесь силой ворваться в незнакомый дом, то подумал бы худшее. Но вы у нас человек уравновешенный. А этот юнец – нет.

– Вот именно! – восторженно воскликнул Энтони. – Старый котелок варит, полон серого мозгового вещества, верно?

– Я не сказал ничего особенного, просто хотел подчеркнуть разницу между людьми неуравновешенными и, мягко говоря, не слишком умными.

– Скажите, мистер Эмберли, вы действительно так думаете? – спросила Джоан.

– Мисс Фонтейн, у меня создалось впечатление, что у молодого Брауна имеется против кого-то зуб. И когда он напивается, то не слишком ясно представляет себе, против кого именно. Вполне возможно, он ненавидит капитализм в целом, именно поэтому и напал на особняк. В любом случае бояться или воспринимать его угрозы всерьез не стоит. – Фрэнк взглянул на наручные часы. – Мне пора. Надеюсь, сегодня в вашем доме больше не будет неуравновешенных гостей.