Зачем мы вернулись, братишка? - [3]
ПОСЛАНЦЫ «МАТЕРИ…»
В середине февраля 1989 года завершался вывод советских войск из Афганистана. Последние части 40-й общевойсковой армии пересекали границу под Термезом и Кушкой. И назначенный на 15 февраля торжественный акт расплаты по интернациональному долгу привлек внимание, как тогда было принято говорить, «прогрессивной общественности».
Не сбросишь со счетов полмиллиона молодых людей, хлебнувших прелестей борьбы с мусульманскими партизанами, вшами и гепатитом. Они смотрят телевизор, читают, как Родина оценивает их подвиг, поднимают бокалы и боевой дух. Разумеется, партийные чины присутствуют на месте действия: где люди, там и партия. Не ровен час, чего удумают в толпе. Неравнодушны и военные генералы – куда девать в трясущейся от перестройки стране боевую армию? Прищурились политики, западные, конечно, точно ли выведут Советы оккупационный корпус или придумают еще что-то необычнее ввода войск в 1979 году? Заполошились журналисты – эти уж совсем понятно, почему.
Не остался в стороне и комсомол. Напомним, так ласково и сокращенно именовали резерв партии – Коммунистический Ленинский Союз молодежи. Психологическое воздействие на воинов-интернационалистов (отслуживших, действующих и будущих) возлагалось во многом на него. Залитые кровью комсомольские билеты стали гордостью музеев, а уж если пулей пробит – святыня. Правда, на надгробиях запрещалось в ту пору писать, что погиб комсомолец в Афганистане. Так решили еще в самом начале, в далеком 1981 году. И точка зрения Политбюро ЦК КПСС была единой: «не совсем правильно» (Суслов), «рановато» (Андропов), «нецелесообразно» (Кириленко). А кто же тогда, спрашивается, вопрос о памятниках поднимал? Конечно, добрейший Тихонов. В процессе заседания он, осознав преждевременность своей записки, произнес бессмертную фразу: «Вообще, конечно, хоронить нужно, другое дело, следует ли делать надписи».
И стали в феврале 1989-го Богом забытые Термез и Кушка – Меккой и Мединой интернационализма. Особенно Термез, поскольку именно здесь намечался торжественный финал: шествие по мосту Дружбы от афганского берега к советскому командующего 40-й армией генерал-лейтенанта, Героя Советского Союза Бориса Громова. «Снимет обувь, землю поцелует и пойдет босиком». И ведь пока не прошел, как нормальный человек, можно было и поверить. Сам первый Президент, Михаил Горбачев, и не в таких спектаклях участие принимал, да еще со словами мудреными. А так Термез был известен народу как «полюс жары» в великой стране (у нее все свое было, и не только «полюса»). И еще здесь привыкали к светлому будущему слоны и прочие экзотические животные, в акклиматизационном зоопарке. Именно слоны страшно беспокоились в эти дни февраля. Ну да, «афганец», и эти странные события. Ломая перегородки, они вытягивали хоботы в сторону Индии и непрестанно трубили…
Месяца за два до окончания вывода, а «процесс пошел» с мая 1988 года, стало известно, что командующий 40-й армией генерал-лейтенант Борис Громов возглавит Киевский военный округ, после того как «последний советский солдат покинет афганскую землю».
Не то чтобы Громова не любили на украинской земле, но в политический расклад он явно не вписывался: больно популярен. А впереди – выборы в Верховный Совет СССР. И Громов – кандидат, как и положено, ибо все командующие округами по традиции – члены Верховного Совета СССР. И еще штабным было ясно: в их тихую заводь Громов свою команду приведет – молодую, злую и голодную. Хоть Киев и «мать», да Москве наплевать. Разумеется, по тем временам.
Итак, посланцы. Павел Рожко – функционер ЦК ЛКСМ Украины. На деньги этого ЦК организована поездка (авиабилеты, суточные, гостиница, подарки воинам-интернационалистам – вон они, будильники в коробках, заводные, на шестнадцати камнях). Нормальный мужик – в самые горячие дни в Чернобыле отработал и не только речами. На вид крепок, а есть нехорошая желтизна в лице, устает быстро. Григорий Клубный – капитан, начальник отдела комсомольской жизни окружной газеты, молодой человек вида гусарского. И тоже чернобыльский стаж за плечами. А куда денешься? Пошли войска – пошли и военные газетчики. Третий – майор Акбар Акбарович Аллахвердиев. На данный момент – подчиненный капитана Клубного. И тут есть вопросы.
Во-первых, Аллахвердиеву – около сорока. В партии с восемнадцати лет. Какой тут комсомол?
Во-вторых, по данным личного дела, он пять лет отслужил в Афганистане, имеет три ордена и при этом трижды уходил с полковничьих должностей на майорские, а тут и вовсе согласился на капитанскую, хотя по срокам – подполковник «на выданье». О возрасте речи нет, из запаса призывался лейтенантом, в двадцать семь лет от роду. Карьерист, однако!
В-третьих… Да хоть до ста считай странности лысого «комсомольца», который к тому же не отказался бегать по этажам в качестве выпускающего. А этот случай, когда Аллахвердиев сцепился с десантником, двухметровым детиной, хваставшим на попойке, что ударом кулака убил пленного «духа». Или как третий орден ему вручали, Красной Звезды. Вызвали в штаб округа: «Распишитесь». Редактор на собрании предложил рассказать: за что такая высокая награда? И что же в ответ услышал? «Не знаю. Наградной лист командующий подписывал. Наверное, за информацию своевременную». И все. Хотя орденок-то вечером обмыл не скупясь. Кстати, не бывать Акбару в посланцах, если бы в тот самый момент, когда решалось, кому представлять округ на выводе войск, он не предъявил редактору восьмушку плотного глянцевого картона, на которой красным и черным по белому значилось:
Войну можно сравнить с армейским кителем. На его лицевой стороне крепятся боевые награды, нашивки за ранения и контузии, она блещет золотом и звездами погон. Но есть у кителя и изнанка, не видная постороннему глазу. Это – солдатский быт. Как и чем жили «за речкой» наши солдаты, что их радовало и чему они печалились, как и во что одевались, что ели и пили… Перед вами удивительно достоверное и доверительное описание повседневной жизни «шурави» – бойцов ограниченного контингента советских войск в Афганистане; настоящая изнанка войны…
Никто и никогда не писал об афганской войне чего-либо подобного… Для большинства она – трагическая ошибка, напрасные жертвы, бессмысленная жестокость. Однако автор этого романа рассматривает войну в неожиданном ракурсе, сравнивая ее со змеиным ядом, способным не только убить, но также излечить и наделить могущественной силой. Для главного героя романа, дивизионного корреспондента Алексея Астманова, афганская эпопея – завершающий, самый тяжелый шаг к вершине воинской доблести, ставший для него, по сути, шагом в бессмертие…
В начале августа 1980 года в ущельях между кишлаком Карасдех и горой Шаеста погибло около ста советских солдат и офицеров 201-й мотострелковой дивизии. Большей частью потери легли на 783-й отдельный разведывательный батальон: третьего августа разведчики потеряли сорок семь человек убитыми и сорок восемь ранеными. Между тем исторический формуляр 201-й дивизии и архивы 40-й армии об этих боях не упоминают ни словом. Автор проводит расследование и пытается понять: что же произошло в те страшные дни и почему об этом так упорно молчит официальная история?
С тонким юмором и горькими слезами Алескендер Рамазанов вскрывает великую пропагандистcкую ложь об Афганской войне, все те заплесневелые идеологические догмы, которыми пичкали наш народ. Суть смерти, выписанная непредвзятым автором, до банальности проста, а вот жизнь необыкновенно многогранна, в ней играют роли люди сильные и слабые, трусы и храбрецы, паникеры и флегматы, глупые и понимающие. Чтение этой книги напоминает старую игру с переводными картинками: аккуратно снимаешь слой за слоем, под которыми проступает яркая и четкая картина той недавней, но почти забытой войны.
Книга документальна. В нее вошли повесть об уникальном подполье в годы войны на Брянщине «У самого логова», цикл новелл о героях незримого фронта под общим названием «Их имена хранила тайна», а также серия рассказов «Без страха и упрека» — о людях подвига и чести — наших современниках.
Полк комиссара Фимки Бабицкого, укрепившийся в Дубках, занимает очень важную стратегическую позицию. Понимая это, белые стягивают к Дубкам крупные силы, в том числе броневики и артиллерию. В этот момент полк остается без артиллерии и Бабицкий придумывает отчаянный план, дающий шансы на победу...
Это невыдуманные истории. То, о чём здесь рассказано, происходило в годы Великой Отечественной войны в глубоком тылу, в маленькой лесной деревушке. Теперешние бабушки и дедушки были тогда ещё детьми. Героиня повести — девочка Таня, чьи первые жизненные впечатления оказались связаны с войной.
Воспоминания заместителя командира полка по политической части посвящены ратным подвигам однополчан, тяжелым боям в Карпатах. Книга позволяет читателям представить, как в ротах, батареях, батальонах 327-го горнострелкового полка 128-й горнострелковой дивизии в сложных боевых условиях велась партийно-политическая работа. Полк участвовал в боях за освобождение Польши и Чехословакии. Книга проникнута духом верности советских воинов своему интернациональному долгу. Рассчитана на массового читателя.
«Он был славным, добрым человеком, этот доктор Аладар Фюрст. И он первым пал в этой большой войне от рук врага, всемирного врага. Никто не знает об этом первом бойце, павшем смертью храбрых, и он не получит медали за отвагу. А это ведь нечто большее, чем просто гибель на войне…».
Эта книга рассказывает о событиях 1942–1945 годов, происходивших на северо-востоке нашей страны. Там, между Сибирью и Аляской работала воздушная трасса, соединяющая два материка, две союзнические державы Советский Союз и Соединённые Штаты Америки. По ней в соответствии с договором о Ленд-Лизе перегонялись американские самолёты для Восточного фронта. На самолётах, от сильных морозов, доходивших до 60–65 градусов по Цельсию, трескались резиновые шланги, жидкость в гидравлических системах превращалась в желе, пломбируя трубопроводы.