Зачем дана вторая жизнь - [5]

— Квёлая досталась девка, не работница.

— Пусть сходит к бабке Манефе, от отваров силы возьмёт, — просит жена.

Исподлобья глядит на сноху Минай, качает укоризненно головой, изрекает, поднимаясь на толстые кривые ноги:

— В поле пора! Завтра пятница — грех работать. Вот Васёнка с ней и сходит, да к ночи чтоб воротились!

Глава 6. Утро в больнице

Лена открыла глаза — нет ни поля, ни солнца, ни страшного Миная. Перед ней медсестра со шприцем и запахом спирта:

— Доброе утро! Давайте попку.

С трудом повернувшись на правый бок, больная потянула со спины одеяло. Сестричка задрала ночную рубашку на ней — холодное прикосновение, резкий шлепок, и «вот и всё, подержите ватку. Вас опять мучили кошмары? Вы стонали во сне!».

— Да! Опять! Всё так реально! Мои ноги и руки исколоты соломой, — Лена поднесла к глазам гладкие узкие ладошки с длинными пальцами: — Ничего нет!

Она потрогала под одеялом живот (не болит!) и попросила:

— Вы скажите доктору.

Из коридора послышалось громкое «все на завтрак!» — соседка метнулась на зов. Медсестра, захватив пустой шприц, покинула палату, и Лена осталась одна. В дверь заглянула пожилая санитарка:

— Милая, что не идёшь завтракать? Вставать нельзя, или не хочешь?

— И то, и другое, — вяло улыбнулась Лена, без аппетита кусая твёрдое яблоко.

— А может, тебе манной кашки принести или маслице на хлебушке?

— А чай есть?

— Так я несу?! — с готовностью отозвалась добрая женщина и через пару минут заботливо кормила «бедную девочку», усадив её повыше.

Глава 7. И снова сон о Радуне

— Не грустите, вы скоро будете дома, — заговорила Лена с соседкой — та печально смотрела в окно.

Женщина тяжко вздохнула, прежде чем обернуться:

— Некому меня забрать. Врачи сказали, что за мной надо ухаживать, поэтому не выписывают!

— У вас же есть сын и сноха! Они вас и заберут, — успокаивала Лена.

— Так они писали, что не могут: у них там работа, начальство не отпускает. Да и дорога долгая, и много денег надо, — будто оправдывалась женщина.

— Они уже едут, так что скоро будут здесь.

Соседка обошла койку и села лицом к Лене.

— У меня сын хороший! Только вот далеко уехал по работе, там и жену нашёл. Теперь я живу одна, — она подняла голову и удивлённо спросила: — А как ты угадала, что у меня есть сын? Я вроде не рассказывала.

— Даже сама не знаю. Вдруг увидела, как вы здесь обнимаете молодого мужчину. Я поняла, что это сын ваш. Невысокий такой, с короткими светлыми волосами. Да? Гладите его руку, называете Павлушей. Но он не один. С ним ещё молодая женщина. Лицо у неё круглое, симпатичное, на носу много веснушек. Она немного полновата. А потом их увидела в купе поезда: Павел читает газету, а Вера раскладывает на столике еду. Да, вас хочу предостеречь: нельзя вам больше работать на кране. Ведь вы упали, когда поднимались наверх? Хорошо, живы остались. Это вам предупреждение: если не поменяете работу, погибнете. Сделайте выбор… Анна Петровна, кажется?

— Павловна, Анна Павловна, — механически исправила женщина, пораженная информацией.

Бледная девушка с забинтованной головой неторопливо продолжала:

— Тем более, скоро у вас появится внучка. Вот и понянчитесь! Вам нельзя работать на кране, лучше помогите молодым родителям.

— Неужели правда? Вера беременна? А почему они скрыли от меня? — соседка приложила руки к зардевшимся щекам. — Так когда малыша ждать?

— Через восемь месяцев — ваши-то ещё об этом не знают.

— Не понимаю, как это у тебя получается, но ты угадала. Я и вправду поднималась на свой кран, и как-то нога подломилась и не попала, окаянная, на ступеньку. Бр! Даже сейчас страшно вспомнить! Хорошо, до земли было метра четыре. А если б до кабинки добралась, так и костей бы не собрали. Теперь и сама наверх не полезу. А ведь шестнадцать лет на кране проработала… Мужики из бригады боялись высоты. Меня уважали… Называли «нашей орлицей». Теперь нет орлицы… Осталась только курица.

Женщина призадумалась, затем спросила:

— А тебя, я слышала, Леной зовут?! Ты во сне всё плачешь и стонешь. Так сильно голова болит?

— Голова сейчас почти не болит — мне укололи обезболивающее. А во сне плачу? Так со мной такое происходит, что впору вешаться!

— Что ты! Что ты! — забеспокоилась Анна Павловна. — Разве можно так говорить? Вот ты попала в аварию, но осталась жива! Операцию хорошо сделали. Скоро на поправку пойдёшь. Всё будет хорошо! Стоит ли из-за снов так переживать? Мало ли что кому приснится! Не убивать же себя каждый раз, как кошмар привидится!

— Вы, наверное, правы. Из-за снов ещё никто не убивал себя! Только я как будто не сплю, а живу другой жизнью. Ну, как вам это объяснить? Я перемещаюсь в какую-то другую реальность. Там меня мучают, заставляют выполнять тяжёлую работу, — и уже чуть слышно добавила: — Насилуют каждую ночь.

— Боже мой! — испугалась Анна, с подозрением глядя на странную соседку.

— Вы сейчас думаете, что я опасная сумасшедшая? — спросила Лена.

Анна Павловна смутилась:

— Нет, ну что ты! Всякое в жизни бывает.

— Я до травмы спокойно спала. Иногда, ну совсем редко, видела самые обычные сны. Часто даже не запоминала, что наплетётся ночью. А теперь стоит закрыть глаза, как со мной происходят такие вещи, которые в моей настоящей жизни не могут происходить ни-ког-да! И самое страшное, что всё настолько по-настоящему, что я всё чувствую: и боль, и запахи, и жару. И переживаю, как наяву, — разоткровенничалась Лена, как часто бывает в поезде или в больнице: рассказываешь малознакомому человеку самое сокровенное в надежде больше его никогда не встретить. — Правда, звать меня в том мире по-другому. И лет мне около пятнадцати. И мать у меня другая, и есть три брата. А на самом деле я у родителей одна… Но самое страшное: меня отдали в другую семью замуж за одиннадцатилетнего мальчишку — сына Миная, мужика злобного, гадкого, просто омерзительного!