Зачарованный киллер - [60]

Обклеенный марлевыми тампонами, я сошел с самолета в осеннюю Москву, доехал до улицы Кирова, поднялся на третий этаж невысокого дома, позвонил… Открыла дама в кимоно с драконами. При виде человека, лицо которого напоминало жертву безумных парикмахеров, она слегка удивилась:

— А вам, простите, кого?

— Тысячу извинений, — сказал я, — я так вас и представлял, шикарная женщина, право, завидую вашему мужу.

Квартира оказалась богатой. На стенах висели фар форовые миски, было много хрусталя, серебра, икон. Я вспомнил, что, выезжая из арендуемой квартиры в Хабаровске, смог продать только телевизор с холодильником, больше в квартире ничего не было. Правда, я и квартиру сдал какому–то военнослужащему, взяв деньги за год вперед. Я с юмором представлял встречу на стоящего хозяина с этим офицером. Свой фальшивый паспорт я выбросил и розыска по данным этого документа не остерегался. Когда подживут шрамы, у меня достанет времени найти очередной паспорт. Сейчас же я выступал под своим истинным обличием, будучи уверенным, что Генерал в Москве искать не будет. Сели за стол. Икра, коньяк, лимон…

— Как там мой? — спрашивает хозяйка.

Объяснил, что скучает ее благоверный, ждет. Намекнул, что так и лишиться можно муженька, в Хабаровске красивых дам много. Повторил свою историю опытного воспитателя девочек, пенсионера, будущего квартировладельца Москвы.

Рассказал об опыте развитых стран, где воспитатели–мужчины котируются гораздо выше женщин.

— Как же вы по хозяйству управляться будете? сокрушается дама.

— Ну, это просто, — уверенно ответил я. — Найму приходящую старушку, она и приберет и сготовит. А сам я подрабатывать буду в какой–нибудь школе, может, даже в той, где ваша дочка учится. Сейчас везде учителей нехватка. Следовательно, буду для нее вдвойне учителем — и в школе, и дома.

Все это у меня получалось так складно, что сам во все поверил, совсем забыв, что намеревался отсидеться, пока заживут шрамы и появятся новые документы. О деньгах я пока не беспокоился. Имущество и сдача в аренду чужой квартиры вместе с 5 тысячами геолога позволяли в ближайшие месяцы не слишком стеснять себя материально.

Мы обговорили еще какие–то мелочи, о том, что договор надо заверить у нотариуса, о прописке времен ной, но так, чтобы не потерял прописку основную в Прибалтике, о сумме расходов на содержание ребенка. И я, наконец, спохватился:

— Где же предмет нашего разговора, где бесенок этот?

— Ах, да, — зарокотала дамочка, — как же, как же. Действительно. Ну–ка, Маша, иди сюда. И вошла в комнату пацанка, стриженная под ноль, будто после суда, в застиранном бумазейном трико, пузырями на коленках, тощая, нескладная, как щенок до га, пучеглазая, с большими ушами. Стояла она, косолапя ноги в старых кедах, стояла на шикарном паласе среди всего этого хрусталя, мебели стильной, смотрела исподлобья.

Елейным голоском заговорила мамаша:

— Что же ты, Машенька, опять старье напялила.

Сколько раз я тебе говорила, что девочка должна хорошо и красиво одеваться! И я вижу, что ты опять подслушивала. Ну ладно, подойди к дяде, поздоровайся. Девочка продолжала стоять молча и зло. И я по чему–то смутился.

— Побегу, — сказал я, — вещи надо забрать из камеры хранения, то, се. А завтра с утра займемся юридическими формальностями.

Я почти выбежал на лестницу. И пока спускался, перед глазами стояла девчонка, стояла посреди комнаты, трико на коленках светится, вздулось, кеды носка ми внутрь.

Формальности заняли два дня. У дамочки всюду оказались знакомые, так что на третий–день мы с девочкой проводили ее на самолет и вечером ехали в так си по ночной Москве домой.

Девочка сидела с шофером, а я на заднем сиденье смолил сигаретку, подставляя лицо сквозняку из окна. Передо мной болталась стриженная голова с большими ушами. Берет съехал на ухо, того и гляди, свалится. Я хотел. поправить, протянул руку, а девочка, не обернувшись, не видя моего жеста, вдруг дернулась, стукнулась лбом о ветровое стекло.

«Ну и шальная, — подумал я. — Били ее, что ли?»

И отметил реакцию, как у зверя.

Ничего я не сказал, а руку опять протянул. Девочка повернулась, вернее сказать — извернулась и тяпнула меня зубами за палец. Долгие годы общения с собаками выработали у меня привычку никогда в случае попытки укуса рук не отдергивать. Точно так же я поступил и сейчас. Даже вперед руку немного подал. Выплюнула девчонка палец, посмотрела своими зелеными буркалами, молчит.

— Берет хотел поправить, — сказал я. — Поправь сама.

Поправила, еще раз посмотрела на меня, а я палец платком перевязываю, до крови прокусила, чертовка Как раз мимо аптеки ехали. Я попросил шофера остановиться, сунул девчонке деньги:

— Сходи за йодом, надо прижечь, а то нагноится.

Взяла молча, пошла в аптеку. Сквозь стекло витрины было видно, как она чек продавцу протянула и пальцем указала. Вышла, в одном кулачке сдача, в другом — йод.

Я прижег палец, сморщился. Обратил внимание, что она подсматривает за мной, подмигнул. Она так резко отвернулась, что если бы у нее были косички, они хлестнули бы меня по лицу…

Сегодня

Не знаю, зачем и почему в самые неприятные моменты своей жизни мне вспоминается прошлое. Будто связь тут какая–то имеется, могущая выручить? Но никакой связи между ноющим прошлым и опасным настоящим не усматривалось. По крайней мере, я пролежал неподвижно нужное время, и «форды» уже умчали. Еще раньше уехала скорая, увозя тела моих сопровождающих.