Зачарованный киллер - [5]

Действительно, при чем! Валентина этого подранил… Был свидетелем убийства второго… Явно — не при чем.

— Я, собственно, не знаю кто вы, — осторожно выговорил бородач. — Судя по маскарадной внешности — такой же профи, как и Валентин. Вот я и подумал…

Полувопросительная фраза явно провоцировала на чистосердечное признание: да, мол, профессионал, коллега Валентина. Готов продолжить его славное дело, то бишь — заказ. Поэтому я скромно промолчал. После паузы бородач заговорил конкретней:

— Я, впрочем, в ваши профессиональные секреты не лезу. Инкогнито, так инкогнито. Аванс Валентин, правда, уже получил, но он его вам впоследствии вернет. Так что, если желаете, мы можем тот час заключить контракт. Оплата 40 на 60. Десять процентов сверху общей суммы я готов вручить тот час. Это надбавка вам лично.

— Поясните, — сухо сказал я.

А, так вы не в курсе. Но, если знакомы с Валентином, то понимаете, что у него производственная травма. А у нас уже нет времени искать нового исполнителя. Не позднее двух суток клиента следует нейтрализовать. Вы возьметесь?

Я думал лихорадочно. Все эти иносказания меня не смущали, как не смущало и то, что кого–то надо замочить. Беспокоило меня как раз то, что взяться за дело, в котором я совершенно не разбираюсь, я вполне могу. Как и смыться с деньгами. Валентин их, судя по всему, не рассказал о нашем чудном знакомстве. Но не слишком ли сие рискованно? А как разыщут! Может, стоит разузнать детали?

Конкретизируйте, — еще более сухо сказал я.

— Ну, что тут особенно конкретизировать. Наш сотрудник выведет вас на клиента. А дальше, как говорится, — ваши проблемы. Телефон для связи я дам, окончательный расчет по стандартной схеме. Соглашайтесь, а.

— Инструмент? — продолжал я разыгрывать из себя немногословного Чингачгука.

— А у вас разве нет?.. Простите, не мое дело! Какой предпочитаете?

— Тот же, что у Вали.

— Я, извините, не знаю, чем работает ваш коллега. Подождите минутку…

Он взял телефон, набрал номер. Спустя действительно минутку вышла некая личность с портфелем, подала этот портфель бородачу и удалилась.

— Вот, выбирайте, — открыл он портфель.

— Многочисленное оружие, находящееся там меня не привлекло. Представить себе не мог, что буду охотиться на человека с пистолетом в руках. Хотя пистолет еще грелся за пазухой. К тому же я все больше возвращался к мысли о Харькове, о загранице. Ведь ни раненому Валентину, ни этому бородачу ничего обо мне неизвестно. А нынешняя моя внешность не дает ни малейшей информации о моем нормальном облике. Никаким гримом не сотворишь такое безобразное чудище. После баньки, парикмахерской и магазина одежды меня ни одна собака не узнает.

— Возьму это, — сказал я, вынимая уже привычный фонарик.

— Одноразовый, — сказал бородач.

— Знаю.

— Сейчас пришлю наводчика, — сказал бородач, выбираясь из машины. Он же — контролер. Деньги передам с ним.

Он ушел, а я срочно приложился к бутылке. Какой еще контролер? Они что — следить теперь за мной будут? Так мы не уговаривались.

Наводчик оказался развязным, вихлявым каким–то мужичком с буденовскими усами. Он ввинтился на сидение, протянул длинную руку и представился:

— Леха.

Я его руку не принял и представляться не стал.

Он ничуть не обиделся, вытащил бумажный кирпич:

— Это вам. Поедем сейчас или у вас какой–то план?

Небрежно сунув тяжелую пачку за пазуху, я спросил:

— Водить умеешь?

— Спрашиваешь!

— Садись.

Я напряженно думал, как от него избавиться.

Вчера

…«Есть люди, которые, погружаясь в одинокую трясину солдатской службы, капитулируют перед буквой уставов, казарменным режимом и теряют собственное лицо. Правда, такие и до армии, чаще всего, лица не имели. Но есть и другие: они вместе со всеми погружаются и общее болото, зато выходят оттуда еще более цельными, чем прежде…»

Не ручаюсь за точность цитаты, но по сути так и пишет Джон Стейнбек в книге «На восток от Эдема». Дальше, по–моему, у него говорится так: «Если ты сумеешь выдержать падение на дно, то потом вознесешься выше, чем мечтал…»

Не знаю, может, слова Стейнбека и отражают действительную картину в американской армии, возможно, что стала такой и наша армия с воцарением в ее рядах этой пресловутой дедовщины. Может быть… Но те Вооруженные Силы, в которых довелось мне служить в 60-x годах, меньше всего напоминали болото. Это было, скорее, теплое озеро, пруд, затянутый ряской и пере населенный жирными карасями. А я в этом водоеме был если не щукой, то зубастым окунем, это уж точно. Начну с того, что я был, пожалуй, единственным экземпляром в Советской Армии, на долю или честь которого выпало дважды принимать воинскую Присягу. Дело в том, что за год до призыва я сдуру поступил в авиационное училище, где эту присягу принял. В первое же увольнение, куда меня отпустили под надзором сержанта–второкурсника (я соврал, что мать болеет, — увольнения в первый месяц службы не полагались), я с размахом гульнул; и все ничего, но сержант оказался слабым воином. Он принял столько же, сколько я, раскис, пришлось его отмачивать в ванне, поить нашатырным спиртом с водой. Все равно, до воз вращения в училище он толком не очухался — ввалился в проходную, как квашня. Руководство училища, не сколько ошарашенное, — училище считалось престижным, поступить туда было трудно, — вежливо попросило меня освободить казарму, что я и сделал с удовольствием.