Зачарованный киллер-2 - [28]

Отвязавшись от инженера, переодевшись, я попросил Тоню приглядывать за порядком и смылся в кафе. Мне надо было серьезно подумать. Я заказал кофе и открыл дипломат, который зачем–то прихватил с собой. На глаза попалась тюремная тетрадь–дневник, сохраненная мной в надежде использовать записи для будущей книги. Я открыл ее наугад, в середине, и неожиданно с интересом вчитался в собственную, большей частью забытую, писанину.

Каждая планета имеет свой цвет. Марс, например, красный, Венера — желтоватая. Нашу Землю принято считать голубой. Такой цвет придает ей обилие воды. Однако, помимо пяти мировых материков, известных каждому как Евразия, Америка, Африка, Австралия и Антарктида, есть на планете и шестой. И он вовсе не голубой, а грязно–зеленый. Ведь именно так на карте окрашены болота и топи.

Болота занимают немалое место: ими оккупировано около четырехсот миллионов гектаров. Они разбросаны повсюду, особенно много их в Сибири, в Якутии. Шестой этот материк — явление особое, ни с чем не сравнимое, мало изученное.

Существует мнение, что болота — это некие язвы на теле Земли, вроде рака или проказы. Они разрушают почву, в них часто скапливается «мертвая» вода — лишенная кислорода и насыщенная кислотами, отравляющая все живое.

Лесной пожар сам по себе — страшное бедствие. Когда же он соприкасается с районом торфяных болот — уходит под землю, бедствие становится ужасным. В любой момент — и неизвестно где — земля разверзается, обрушивая в огненную пропасть дома, ого роды, людей…

Даже насекомые на болотах особенные. Малярийный комар опасен, но гнус еще хуже. Недаром его называют «полярным вампиром». В болотах Оби и Якутии масса гнуса достигает пяти килограммов на гектар. Клубы серого «дыма», застилающего тайгу и тундру, — это и есть гнус, идущий сплошной стеной, как саранча. От него нет спасения. Он набивается в глаза, уши, ноздри, запутывается в волосах, проникает в мельчайшие щели одежды. Даже накомарники и репелленты не спасают от него. Кожа распухает, лицо превращается в кусок сырого мяса. Людьми овладевает неистовство, животные безумеют.

Не случайно великий путешественник А. Гумбольдт говорил, что самые страшные джунгли Ориноко для человека предпочтительней сибирских болот.

Болота, несомненно, как и все в природе, по–своему полезны. Известно, что они служат своеобразными регуляторами климата: наподобие губок впитывают излишек влаги, а при необходимости отдают ее.

Но мир болот — это мир притворства, мир жестокого лукавства, самые красивые места — изумрудные лужайки, пышные ковры цветов — одновременно самые гибельные. Не успеешь ступить — засосет. Даже деревья в этом странном мире растут наоборот, вверх корнями. Вода в болотах зачастую пересыщена ядовитым метаном, в поисках кислорода корни изгибаются, растут вверх.

Даже солнечный свет в этих местах иной. Сквозь пелену испарений он кажется вялым, расплывчатым. Лу на там тоже не радует, ее пепельный, искаженный свет нагоняет тоску.

Особенно неприятен лунный свет на исходе ночи. Над болотами кипит адское варево тумана, в его мутных клубах маячат бледные призраки, скользят странные видения, оборачиваясь несуразными кикиморами, лешими, прочей нечистью.

Такая предрассветная пора, у монголов именуется «часом Быка». В этот роковой час над миром безраздельно царствуют «демоны смерти…

Мое повествование все больше сбивается на простое описание различных историй. Вот начал рассказывать о рядовом дне зооцирка после получки, а потом пошли одно отступление за другим. На журналистском сленге это означает, что автор «переполнен фактами», и они довлеют над материалом. Единственное утешает — все это для несведущего человека должно представлять интерес. Тем более, что нет ни слова выдумки. Даже фамилии многих участников приведены без изменений. Такие, например, как Андросов, Царев.

Несколько лет назад подобные рассказы могли бы навлечь на меня гнев гэбешников. Сейчас же чернухой никого не удивишь. Мы уже познакомились со «Смиренным кладбищем», мы знаем, как «Ночевала тучка золотая», мы не удивляемся правде об армии, космонавтике, медицине. Но если там главные страдальцы люди, то тут еще страдают и ни в чем неповинные звери. Смертность их в зверинцах очень высокая, условия содержания кошмарные.

Ну, а в целом я описываю нашу российскую действительность.

И не стоило бы вообще обо всем этом писать, но для меня возможность высказаться на бумаге — своеобразная потребность, как для некоторых алкашей запой. В зоне именно писанина, дневник, спасали меня от нервного срыва. Когда начальство находило эти записи, начинался геноцид творчества, всяческие репрессии, которые и привели меня в конечном счете к туберкулезу. Часть записей сохранилась, сейчас я очень доволен, что сумел их сберечь, вынести из тюрьмы. Хотя о местах заключений сейчас пишут много, в них тем не менее есть свой шарм, если это слово можно отнести к тюрьме. Может, когда исчезнут наши убогие зверинцы, и мои записи будут любопытны для истории зрелищного дела.

…Вот с такими мыслями я допил кофе и заскочил в зверинец, чтоб потом поехать в какую–нибудь захолустную гостиницу, снять там номер и вечером перевести туда девушку.