Зачарованные клады России - [39]

Царь Иван Грозный, по рассказу летописца, собственноручно отыскал клад, замурованный в стене новгородского Софийского собора. Прибыв в Новгород, царь "неведомо как уве-дал казну древнюю, сокровенную", по преданию — скрытую в стене собора его строителем, князем Владимиром, внуком Владимира Святого. Об этом кладе неизвестно было никому, "ниже слухом, ниже писанием", поэтому источник информации о кладе так и остался невыясненным. Царь, приехав ночью в собор, "начал пытать про казну ключаря софийского и пономарей много мучил", но несчастные ничего не ведали о кладе ни сном, ни духом. Не добившись от них толку, царь стал подниматься по лестнице, которая вела "на церковные полати" и наверху, остановившись, вдруг приказал ломать стену. Из замуровки "просыпалось велие сокровище: древние слитки в гривну, и в полтину, и в рубль". "Насыпав" клад в возы, царь отправил его в Москву. Обычай замуровывать клады в стены каменных церквей в Новгороде, вероятно, был весьма распространен, так как известен еще один подобный случаи: в 1524 году в стене Пятницкой церкви при ремонтных работах было случайно обнаружено замурованное "сокровище древних рублев новгородских литых 170, а полтин 44".

Особенной страстью к кладоискательству отличалась сестра Петра I, царевна Екатерина Алексеевна. Она держала при себе баб-ворожей, которые по ее приказу якобы видели сны про клады, а потом царевна посылала по их указаниям на те места людей: узнав, что за 220 верст от Москвы, на дворе одного крестьянина, в хлеву, под гнилыми досками, стоит котел денег, царевна послала туда "для взятья кладу" дворцового сторожа, наняв подводы и охрану для вывоза денег. Клад, однако, не нашли. В другой раз царевна отправила приближенных женщин в поисках клада в полночь на кладбище разрывать могилы. При ней состоял некий костромской поп Григорий Елисеев, который хвалился, что может определять местонахождение кладов по имеющимся у него особым "планетным тетрадям". По приказу Петра I все эти "укащики" кладов были подвергнуты сыску и оказались, при ближайшем рассмотрении, обманщиками: сам поп Гришка Елисеев признался, что у него были "планетные тетрадки", и что он "по планетам клады узнает, а царевне говорил обманом, взятки ради".

Подобно печерским монахам и попу Елисееву, не брезговали заниматься поисками кладов и лица духовного звания. Этому весьма способствовало поверье, что при кладоискании желательно присутствие священника, так как клады зарывались со страшными заклятиями и охранялись нечистыми духами. В 1890-х годах, недалеко от деревни Большие Угоры в Костромской губернии, клад собралась рыть целая толпа крестьян во главе со священником, делавшим указания, как надо, благословясь, рыть и брать клад. Потребовалось вмешательство полицейской власти, чтобы разогнать охваченную золотой лихорадкой толпу, А в 1752 году священник села Помаева Буинского уезда Симбирской губернии, Кирилл Михайлов, решил во что бы то ни стало добыть клад, зарытый в овраге между Помаевым и деревней Атяшкиной. Вооружившись крестом и Евангелием от бесовского наваждения, священник, отличавшийся необыкновенной смелостью, отправился на предполагаемое место клада и принялся копать, но страшные привидения так напугали его, что он бежал со страху, забыв на месте и крест, и Евангелие.

Весьма распространенным занятием было кладоискательство в крестьянской среде. Сколько семей разорилось на этом — хозяйство запущено, а все силы брошены на поиск эфемерного клада… Иногда золотая лихорадка охватывала целые деревни и даже несколько селений. Поиск кладовых записей, приметных мест и раскопки самих кладов нередко занимали целый рабочий сезон: вместо того, чтобы пахать и сеять, мужики сбивались в артели до трехсот человек и толпой уходили на поиски кладов. Начисто срывали древние курганы, перекапывали городища, ворочали "приметные камни"… Около 1890 года крестьяне села Ильинского Макарьевского уезда и ближайших деревень решили во что бы то ни стало отыскать клад, на который имелась запись в виде разбойничьего письма. Целую весну пробродили по лесу, отыскивали приметы, ходили к "ворожцу", копали по ночам. Собирались артелями человек по двести, но ничего не нашли. Неудачу объясняли тем, что не было согласия в артели — каждый думал только о своей наживе в ущерб другим.

О быте и заботах "охотников за кладами" повествуют дневниковые записи одного из алатырских кладоискателей, посвятившего всю жизнь этому ремеслу:

"Задумал я добыть клад в Большой Яме и пошел в город Саранск к ворожцу; у него переписаны были все клады, где сыскать. Купил вина, подпоил его, и дал он мне писульку, как достать деньги в Кладовых стрелицах. Иду я из Саранска и повстречался мне грамотный человек, писарь не писарь, Бог его знает. "На-ка, мол, батюшка, прочитай что написано в грамотке!" Он прочитал, оглядел меня с головы до ног и разорвал писульку: ‘‘Старый, говорит, ты черт, на старости каким ты делом занимаешься, души не жалеешь!" Да как плюнет мне в рожу, и уехал.

Не унялся я этим, пошел рыть клад в Большой Яме. Копал, копал и дошел до камня большущего — тремя лошадьми не своротить. Нет, думаю, видно ему срок не вышел. Только выбираюсь из оврага, вдруг посыпались на меня со всех сторон каменья да красные кирпичи. Я подрал, только подавай Бог ноги! А кладище здесь огромный.