Зачарованная тьмой - [6]

Кроме того что Марцель занимался поисками гостиницы, он также позаботился о нашем транспорте. Заранее арендовал старенький серебристый «Фиат», да еще и нарыл для нас карту местности. В общем, мировой мужик!

Маме не терпелось поглазеть на руины, поэтому на сборы мне дали каких-то пятнадцать минут. Попрыгав под освежающим душем (горячая вода почему-то отсутствовала; наверное, уже сегодня придется бежать за помощью к администратору), надела шорты и майку, влезла в растоптанные кеды и побежала вниз.

Пожелав друзьям удачной работы, а мне приятного отдыха, Марцель укатил обратно в столицу, пообещав постоянно быть на связи.

В животе заурчало. Я с мольбой воззрилась на родителей, но вместо предложения пообедать, а вернее, уже поужинать в каком-нибудь уютном ресторанчике, мама сунула мне в руки шоколадный батончик, пообещав, что по возвращении с развалин мы обязательно отпразднуем наш столь долгожданный совместный отпуск.

Как же! Боюсь, после познавательной экскурсии моих сил хватит только на то, чтобы добраться до кровати и заснуть мертвым сном.

— Возможно, тебе интересно, куда мы направляемся? — пристегнувшись ремнем безопасности, обернулась ко мне маман.

— Хороший вопрос! Только хотела его задать, — скомкала я измазанную в шоколаде обертку и выбросила ее в окно, за что напоролась на укоризненный взгляд родительницы.

— Развалины Чахтицкого замка, некогда принадлежавшего Эржебет Батори.

— Больше известной, как Кровавая Графиня, Волчица или Чейтская тварь, — вставил свои пять копеек папа. — У нее было много прозвищ, впрочем, лиц тоже немало. Изменчивая, беспокойная натура — вот какой была Эржебет.

— И тем не менее она являлась сильной личностью. Как и все Батори, — не преминула отметить мама.

Виктор недовольно крякнул, утопил педаль газа, выжимая из машины максимальную скорость. Деревья за окном слились в единую изумрудную массу.

Я была удивлена не столько тем, что мы приближаемся к руинам замка Чейте, о котором давным-давно читала в какой-то скучной книжке, сколько разнящейся интонацией в голосах родителей. Если отец, говоря о покойной графине, пренебрежительно кривил губы, то у мамы личность Эржебет, похоже, вызывала восхищение.

— И чем же она заслужила столько имен? — тщетно пыталась я вспомнить сведения о семействе Батори, почерпнутые некогда из учебника.

— Немного терпения, Рика. — Маме явно польстило, что она все-таки сумела меня заинтересовать. — На месте прошлых событий эта история запомнится тебе куда лучше.

До бывшего пристанища Кровавой Графини добрались быстро. Замок Чейте раскинулся на вершине холма, среди величественных отрогов Малых Карпат. Заходящее солнце золотило стены, просачивалось в бойницы полуразрушенных башен, наподобие белесых надгробий возвышавшихся над остальными развалинами. По пологому склону змеились тропки, приглашая путников подняться по ним к мистическим руинам.

Мама, как голодный зверь, почуявший запах крови, поспешила навстречу своей «добыче».

— В прежние времена, когда Словакия входила в состав Венгерского королевства, замок Чахтице носил мадьярское название Чейте, — наконец, соизволила она удовлетворить мое любопытство. — В ту пору в этих местах продолжали верить в духов, боготворили природу, за помощью обращались к ведьмам и колдунам.

Эржебет была дочерью своей эпохи. Эпохи, где правили похоть и разврат, где наряду с христианством и милосердием существовали идолопоклонничество и жестокость. Сама Батори поклонялась луне. Именно она, покровительница чародеев, населявших окрестности Чейте, вела ее по жизни.

Испокон веков Батори заключали браки между членами семьи. Двоюродные братья становились мужьями своим кузинам. Кровь не обновлялась, она циркулировала по замкнутому кругу. Эржебет была плодом такого брака. Цветком, взращенным на гнилой почве.

Говорят, она была одержима демонами. Демоны жили в ней, демоны следовали за ней повсюду. Ее служанки, Илона и Дора, никогда не расставались со своей госпожой. Они создавали для нее защитные амулеты, варили колдовские снадобья. Они же выбирали для Эржебет очередную жертву.

— Точно! — наконец-то удалось выудить из глубин памяти скудную информацию. — Это она погубила более шестисот девушек: служанок, фрейлин и крестьянок, которых доставляли в Чейте из окрестных деревень.

— И это только приблизительное число. Сколько на самом деле убийств на ее совести — нам неизвестно, — снова вступил в разговор отец. — Эржебет верила, что кровь юных дев продлит ее молодость. Она боялась старости. Дерзкая и бесстрашная, она испытывала почти физические муки, понимая, что рано или поздно ее красота померкнет. Переломным моментом в ее жизни стала встреча с древней старухой.

Графиня любила конные прогулки. Она могла часами, не зная устали, как дикий ветер носиться по полям и лесам. В один из таких променадов, в котором ее сопровождал любовник, соседский помещик Ладислав Бенде, внимание Эржебет привлекла пожилая женщина отталкивающей наружности. Шутя, Батори предложила своему спутнику заключить старую каргу в объятия. Крестьянка услышала речь прекрасной пани и, исходя злобой, выкрикнула: «Графиня, помяни мое слово: пройдет совсем немного времени, и ты станешь такой же, как я!»