Забытый Путь - [8]

Жидкой пламя так и обволакивало мои ладони — которыми, машинально, — я вцепился скакуну в холку. Кошмар заржал от боли и накренился подо мной, словно входящий в крутой поворот мотоцикл. Его подковы рванули брусчатку с искрами, и у меня перед глазами замелькали стены и развешанное белье. Я мчался на обезумевшим от боли коне по очень узкому проходу — который неожиданно кончился чьим-то садом. Увидев свободный проход между домами, под испуганные крики собравшихся на застолье под раскидистым деревом людей, дернул поводья, направляя Кошмара, и вновь погнал его вперед. Машинально ударив пятками изо всех сил, пригнулся к гриве — вовремя, — лишь мелькнула широкая доска вывески, едва чиркнув по волосам. Позади гремело треском ломающихся ледяных глыб, но я даже не оглянулся. Пролетев, словно автогонщик, среди загромождения проулков, выскочил на городскую площадь.

Здесь царило настоящее столпотворение — огромные толпы бродили между рядами палаток, среди них выделялись одеждами и повадками многочисленные туристы в организованных группах. Было невероятно много магов и наемников — охраняющих гостей из иных миров, прибывших в Помпеи посмотреть на извержение вулкана и смерть города. Чувствуя позади многочисленные взгляды преследователей, я прижался в гриве коня — направляя его вперед. Скакун истошно заржал — закричал почти как человек и, подпитанный моей энергией, помчался прямо через толпу.

Прянули в сторону самые расторопные — остальные отлетали по сторонам от широкой груди коня — еще недавно спокойной крестьянкой скотины, а сейчас накачанного магией безумного скакуна с горящими красным глазами. Распихивая попадающихся на пути людей, магов, лотки, палатки, лошадей, телеги и даже стражников, я мчался через площадь — мимо арены, оставляя за собой шевелящуюся просеку в плотном столпотворении. Раскиданный люд позади возмущенно вопил, ржали лошади, громыхали падающие прилавки, металась ткань рухнувших палаток под руками оказавшихся под ней торговцев. Но все это длилось недолго: словно гончие за мною следовали десятки боевых магов и чародеев, разрезая всклоченную толпу многочисленными ножами — оставляя за собой крошево смерти и увечий.

Возникший передо мною вдруг седовласый статный чародей в яркой красно-золотой мантии попробовал поставить огненную стену — удивительно вовремя. Протянув руку, я ухватил энергию ставшей родной стихии и хлестнул назад, будто широкой плеткой — двое преследователей в серых плащах перестали существовать, рассыпавшись прахом. Потянув силу чародея в себя — не отпуская плетки, — я напрягся, неожиданно почувствовав сопротивление.

Кошмар по-прежнему несся кометой, сметая все на своем пути, а я пытался повернуться в седле, — за мной, извиваясь змеей, тянулся огненный хлыст — неизвестный маг цеплялся за жизнь, изо всех сил удерживаясь на этом свете. Теперь уже я оставлял огненный смертоносный след — на конце длинного пламенного хлыста среди разрушенных и полыхающих торговых палаток болтался кроющий всех и вся гулким басом маг.

Площадь почти кончилась — и, свалив несколько последних лотков, я оказался в тесных улочках, ведущих к порту. Небо закрывали выступающие надстройки многочисленных этажей инсул — многоэтажек для бедняков, но по свисту крыльев и пронзительным воплям сверху я догадался, что подтянулась воздушная кавалерия охотников.

Я, наконец, смог сесть в седле прямо — не зная, что делать с огненным хлыстом в руке, а улочка вдруг кончилась, и я выскочил на пристань.

— Стоять! — заорал коню, рванув поводья и словно в индийском кино заставляя его заскрежетать копытами по деревянной мостовой, заваливаясь набок. Ринулся с неба грифон — растопыривая когтистые лапы, в которых вдруг оказался чародей, которого я тащил за собой с самого рынка; опережая меня, он по инерции полетел вперед — я еще и ускорения придал, взмахнув огненной плетью словно кнутом. Брызнула кровь, грохнул огненный взрыв — и от грифона остались только когти и перья, — а пронзительно завизжавшую наездницу унесло далеко вверх.

Хлыст жизненной энергии, за которую цеплялся чародей, не отдавая, втянулся в меня словно отпущенная, натянутая перед этим до упора тугая резинка — я невольно закричал от дичайшей боли, густо плюнув кровью напополам с огнем. Огромная часть выжигающей меня силы через левую ладонь зашла коню — бедное животное, дохнув дымом и пламенем, укатилось прочь от меня, — словно пущенный из пращи горящий камень. Ударившись в здание трактира, конь исчез под рушащимися перекрытиями.

Где-то там, в пыли и ошметках балок, погибала сейчас та самая кровать, на которой мы с Юлей впервые узнали друг друга — на краткий, очень краткий миг, — подумал я. Отдачей меня пронесло в другую сторону — разрушая топорщащиеся доски мостовой, сметая огромную сеть с рыбой, местами обуглившейся до мелких угольков. Вырвавшись из склизкой, вымазанной мокрым углем рыбьих тушек полукопченой массы, я побежал прочь. И в дыму, взвившихся в воздух перьях грифона и рыбной чешуе, споткнулся о тонкую фигурку.

«Опять ты!» — мельком подумал я, вбивая объятый пламенем кулак в курносое детское личико. Хрустнула кость, брызнула кровь — а брошенная на деревянную мостовую чародейка нелепо взбрыкнула ногами в предсмертной судороге. Почувствовав под ладонью живую силу, я вырвал кулак — рука ощутимо дрожала: оказавшийся в ладони наполненный силой воды камень новой диадемы вибрировал от сильнейшего напряжения близости противоположной стихии — моего огня.