Забытый князь - [37]

Удивление эмира не знало предела, когда вскоре перед ним предстал Тимур, а вождь того племени, связанный, был брошен к его ногам. Скотина с привесом была возвращена эмиру. Эмир не знал, как наградить победителя. Но тот от награды отказался, сказав, что он не потерпит тех, кто исподтишка грабит своих соседей. Но чем наградить этого храбреца, эмир всё же нашёл. Он предложил ему командовать тысячью его воинов. И тот... согласился.

Вскоре после этого вождь другого тюркского племени подкараулил Казгана и убил его. Старший сын эмира Туглук от страха, что его тоже могут убить, не знал, что делать. Это хорошо знал Тимур. Он догнал убийцу и жестоко покарал не только вождя, но и его людей. Туглук, как и его отец, попытался наградить Тимура, но тот принял одну награду: командовать десятью тысячами эмирского войска.

Как-то Туглук позвал его к себе, чтобы распорядиться насчёт одного тюркского племени, которое весьма близко подошло к границам его эмирата. Туглук решил «прибрать его к рукам», поручив это сделать Тимуру. В это время к эмиру прибежала его любимая дочь Алджая. Она была прекрасна, как утренняя заря, пуглива, как дикая серна. Отважный победитель враз утонул в её бездонных глазах. Но и он поразил девушку: высокий и стройный, смелый, гордый взгляд. Им хватило мгновения, чтобы понять, как они дороги друг другу.

Тимур вернулся с очередной победой.

— Что ты, храбрый из храбрых, лучший из лучших, хочешь получить от меня в награду за твои дела? — спросил эмир, милостиво улыбаясь.

— Туглук, отдай Алджай мне в жёны! — смело ответил тот.

«Отказать храбрецу, но безродному — это... безумие», — мелькнуло в голове эмира. Красавицу дочь он берёг для того, чтобы породниться, хотя и с далёким, но могучим ханом Золотой Орды. «Да, Тимур храбрец, но разве его храбрость может заменить силу Золотой Орды? Что же делать?» — думал он.

И решил схитрить.

— Хорошо, — сказал он, втайне надеясь, что дочь не согласится. — Я не возражаю, но только если согласится она! Или у тебя есть возражения?

— Нет! — воскликнул он.

И Туглук приказал позвать дочь. Когда она явилась, отец сообщил ей, что этот человек просит её в жёны. Она посмотрела на отца, украдкой взглянула на Тимура. И ей хватило этого мгновения, чтобы понять главное для себя: это её счастье!

— Да, — тихо ответила она.

— Что? — Эмир даже поднялся.

— Да, — громче и твёрже повторила девушка.

Какое-то мгновение эмир был в замешательстве. Но, увидев чёрные глаза, в которых бушевал огонь, он тотчас сдался:

— Я... согласен.

Воинство, выстроенное по обе стороны дороги, чтобы приветствовать идущих молодожёнов, увидело необычное: Тимур... нёс её на руках. Их могучий и отважный предводитель, которого они полюбили за безграничную щедрость к отважным и безжалостный к трусам и предателям, шёл, глядя вперёд, не видя, не слыша их от своего счастья. Они ревели от восторга.

По указу Туглука Тимур совершил несколько весьма удачных походов. Слава его росла. Это пугало тестя, скрытного, завистливого человека. Почти никто не знал, как погиб его отец.

А в его гибели был виноват его сын. Это он послал своего человека, чтобы тот рассказал тюркскому вождю, по какой дороге поедет отец. Посланец, возвратясь к эмиру, был любезно принят, и хозяин угостил своего верного человека сладким вином, от которого тот, придя в свои дом, упал на пороге и скончался.

Завидуя зятю, он решил втайне от него совершить военный поход. Для похода он избрал одно из слабых тюркских племён. Но там оказался один храбрец, который пробравшись поближе к стоянке эмира, увидел, что тот с высоты холма наблюдал за боем.

Враг уже начал отступать, и эмир почувствовал, что победа идёт в его руки, как вдруг просвистевшая стрела, пробив его грудь, пронзила сердце. Узнав о случившемся, столица оделась в траур. Самарканд словно вымер. И было от чего! Прямого наследника у Туглука не было. Так кто же будет эмиром?

Кто-то тихо и неуверенно произнёс:

— А... если... Тимур?

— Тимур? Да какого он рода? Нет!

— А кто?

— ...Мамай? — послышался голос.

— Не надо Мамая! Он сделает нас рабами!

— Тогда... кого?

— Чё ты хотел сказать? Тимура? — спросил старый бек, ища глазами сказавшего.

Самаркандец неуверенно кивнул.

— А что... Тимур... Тимур подходит, — неожиданно согласился старый бек.

И уже сотня голосов подхватила:

— Тимур!

И покатилось, как волна:

— Тимур!

Услышали её муллы и, подумав, согласились. Волна докатилась до дворца:

— Тимура! Тимура!

— Мой любимый, тебя зовёт народ! — проговорила Алджая серебряным голосочком.

Он вышел, чтобы вернуться эмиром.

А далеко на западе один из чингизидов переживал смертельную опасность. Это был крымский хан Тохтамыш. Его сородичи из Золотой Орды, забыв, чья кровь течёт в жилах крымского хана, теснили его день ото дня. Он, бедный, уже не знал, что и делать.

А между тем на востоке Самаркандское эмиратство стало раздвигать свои границы. И всё это было делом рук Тимура. Помимо жены и войны любил талантливый полководец и орлиную охоту. Ему очень нравилось сорвать колпачок с головы птицы и наблюдать, когда она, расправив могучие крылья, тяжело оттолкнувшись от руки, взмоет вверх.