Забытый геноцид (Чечня: 1990-2005) - [14]
Следует подчеркнуть, что подобные конфликты не являются специфически русскими. Аналогичные события произошли в лагере беженцев недалеко от Вены: чеченцы напали на молдаван из-за того, что их дети шумели и мешали спать [126]. По некоторым данным пришлось применять спецназ для разделения враждующих сторон.
Чеченская сторона обычно все противоречия списывает на преследования со стороны российских властей и происки русских ксенофобов. Однако независимые исследования это категорически опровергают. Хотя около 42% населения не хотят, чтобы чеченцы жили рядом с ними и вообще относятся к этой нации с недоверием, но еще 44% относятся ней положительной или нейтрально [127]. Власти и региональная элита нечасто придерживаются античеченских взглядов, достоверно известно лишь об очень ограниченных (пострадали 6 человек) античеченских акциях в Краснодаре, со стороны известного своими ксенофобскими выступлениями губернатора Ткаченко [128], да и эти преследования напоминали популистскую вспышку активности.
По мнению независимых экспертов «российская среда на удивление толерантна к инонациональным группам. Российская буржуазия и местная власть обычно предпочитают договариваться с сильными этническими сообществами о совместной эксплуатации подведомственного населения» [129].
Нет спору: правовая ситуация в самой Чечне весьма тяжела. Практикуется помещение людей в фильтрационный лагеря, несанкционированный обыски, аресты, порой люди в форме опускаются до чисто криминального насилия. Однако всему этому подвергались в равной мере и русские [130], [131]. В частности можно привести в пример дело Никиты Дмитриенко, жившего в Чечне, который был жестоко избит пьяными российским солдатами.
По его словам, к местным русским жителям военные вообще относятся очень плохо, всячески преследуют их, считая чуть ли не предателями. (Как эхом из городов Центральной России: «Называют или чеченскими подстилками, или еще как хуже. ... Есть озлобленные люди, у которых кто-то погиб на войне, но в чем же мы виноваты?»).
Когда Никита попытался жаловаться в прокуратуру, на его семью напали: мать убили, отцу прострелили ногу. Потом его долгое время держали на блокпосте в Горогорске, заставляя выполнять грязную работу (потом он случайно смог бежать) [132]. (По свидетельству правозащитников на момент их знакомства «правая сторона его лица и шеи была покрыта ... шрамами от ножевых ран..., правая нога постоянно болела, он хромал»).
Вообще большая часть нареканий связана с работой правоохранительных органов, которые, положа руку на сердце, часто допускает произвол и в отношении коренного населения других регионов России: вспомним хоть недавние события в Благовещенске (Башкирия), где местные органы правопорядка устроили настоящий погром в отместку за нападение на патруль. Национальный вопрос здесь совершенно не причем.
Периодически утверждают еще, что чеченцам не дают загранпаспорта, однако куда бóльшие проблемы возникают с визами, в которых отказывают визовые службы различных посольств: и чеченцам, и нечеченцам, имеющим в своем российском паспорте отметку «Место рождения: г. Грозный» [133].
У пробравшихся в Европу возникают трудности совершенно иного толка: по свидетельству самих же чеченцев у эмиграционных служб прорезается дар ясновидения. «Сдающиеся под чеченцев» выходцы из Закавказья (дагестанцы, грузины, азербайджанцы, армяне) гораздо легче получают статус беженцев. Выходцы из Ирака и Афганистана получают убежище и вовсе легко, а «гонимых» чеченцев «депортируют в наручниках», а в некоторых странах даже структуры ООН (!) «нарушают все права» чеченцев [134].
Боюсь, что похожие трудности возникли у участников побоища в австрийском лагере беженцев. У армян, записавшихся чеченцами, которые не полезли в драку с полоборота, проблем, естественно, не возникло.
Дело не в длинных руках русских ксенофобов и вредных стереотипах (в Европе Чечню знают больше по рассказам правозащитников об ужасах «русских застенков»), скорей можно говорить о стабильном антагонизме тейпов, несущих антисистему абречества, и современного общества. Это противостояние не устранимо до окончательного крушения чеченских пережитков родового строя. До этого любая борьба с антисистемой и чеченской ксенофобией не имеет надежды на успех.
Да-да, многие представители чеченского общества явно не готовы принять от нас лекарство перемен. Нас просто ненавидят. Мечтают убивать, уничтожать, словно стремясь отчистить ландшафт от всего чуждого. Ученый скажет: «Антисистема стремится скомпенсировать чуждые влияния, фактически изжить себя». А нам грешным, обремененным бытом людям просто страшно бок о бок жить с теми, кто нас и за людей-то не считает.
Стоит ли: рисковать ради чужой свободы, посылая армию на окраины страны? Может просто, огородить Чечню, как огромную резервацию, забором, опутать колючей проволокой и уйти, потушив за собой свет? Пусть живут, как хотят: без нас.
