Забытые острова - [77]
Кузнечики и кобылки спрятались в тени камешков. Многие забрались в норки мокриц, песчанок: там прохладнее. А те, кто живет среди травы, все, будто по команде, засели на теневой стороне стеблей. Здесь все же чуточку легче, чем на солнце.
Бабочки тоже страдают от зноя. Плотно сложили крылья и направили их остриями на солнце: как можно меньше соприкосновения с его лучами, как можно меньше дать от себя тень. Некоторые из них угнездились в кусочке тени в небольшом обрывчике, сбились стайкой, замерли. Пустынный аскалаф нашел себе веточку с листиком и тоже уселся в тени. Солнце медленно перемещается по небу, и тень от веточки с листиком тоже, за нею незаметно передвигается и аскалаф: как-то надо прятаться от жары.
Забрались в свои норки и муравьи пустыни. Нет ни одного возле входа в подземелье. Даже муравьи-бегунки, которым жара нипочем, и те исчезли. Но один разведчик запоздал, где-то далеко был, и сейчас, бедняжка, мчится домой, по раскаленной земле. Как он только переносит такую страшную температуру? Но бегунок знает дело. Заскочил на попутную травинку, посидел там, размахивая усиками, остыл и опять в путь помчался короткими перебежками до следующей спасительной травинки.
Жарко и личинке муравьиного льва в своей раскаленной ловушке-воронке. Где найти прохладу, когда земля так нагрета, не бросать же свое сооружение? И личинки углубляют западню, выбрасывая головами-лопатами землю. От этого жилище хищника становится не таким, как обычно, а напоминает полузасыпанный колодец. Он не особенно хорош для ловли добычи, зато в нем, как бы высоко ни стояло на небе солнце, есть кусочек тени, в которой можно спрятаться, выставив наружу из земли на всякий случай кончики своих острых челюстей. Перемещается по небу солнце, перемещается и тень, движется за нею и страдающая от жары личинка муравьиного льва.
Но склонилось солнце к горизонту, и сразу похолодало. Ночью ярко сверкают на черном небе звезды. Под утро совсем становится прохладно: приходится поверх спального мешка тужурку набросить.
Восходит солнце. Постепенно пробуждается жизнь. За ночь остыли насекомые. Стрекозы, распластав в стороны крылья, вытянули тело на солнышко: ждут не дождутся, когда согреются, прежде чем взмыть в воздух и начать охоту.
Все кобылки и кузнечики забрались повыше на травинки, устроились боком к солнышку, отставили в сторону большие ноги, чтобы не заслонять ими брюшко, — тоже соскучились по теплу.
Черная оса-помпилла, парализатор пауков, выползла из ночного укрытия и легла на песочек боком, подставив свое озябшее тело живительным лучам. Сразу не догадаешься, что за странная поза, невольно подумаешь, что оса заболела.
Озябли и бабочки. Каждая нашла себе солнечное местечко на земле, широко раскрыла в стороны цветастые крылья и уселась так, чтобы лучи солнца падали на них перпендикулярно. Иногда бабочка приподнимает нарядные крылья и отставляет их под небольшим углом. Теперь солнечные лучи, отражаясь от крыльев, как от зеркальца, падают на тело. Некоторые бабочки почему-то пренебрегают этими приемами и, желая согреться, ложатся на бок, подставляя тело лучам солнца.
Соскучился по теплу и аскалаф. Куда делась его смиренная поза? Переполз на освещенную сторону своей травинки, расправил крылья под углом к солнцу, обнажил черное брюшко: так скорее согреешься.
Муравьям ночной холод нипочем. Они провели ночь в тепле, в своих подземельях, и теперь, когда теплые лучи солнца заскользили по остывшей за ночь земле, выбрались наверх и принялись за бесконечные дела.
Змеям и ящерицам, как и насекомым, тоже плохо от утренней свежести. Песчаный удавчик выбрался наверх и, чтобы скорее согреться на солнышке, совсем стал плоским и широким. Ящерица — такырная круглоголовка — еще с вечера приготовилась встретить солнце: улеглась с восточной стороны камешка и, как только лучи солнца побежали по пустыне, окрасив ее в розовые тона, сразу же, как и удавчик, расплющила тело, прижалась к камешку, застыла будто изваяние.
Плохо, когда слишком много тепла источает солнце, и плохо, когда его не хватает, холодно. Вот и приходится изощряться по-разному в жару и в прохладу.
Вблизи реки Лепсы громоздятся барханы. Едва на них забрался, как обдало жаром — так раскалились пески. Скоро и ноги стало жечь через подошву ботинок. В барханах интересно. Песок весь в следах ушастых круглоголовок: глубокие извилистые борозды и сбоку — ямочки от ног. Кое-где видны и норки, из них выглядывают головки ящериц. Иногда след ящерицы уходит в песок, и, сколько в этом месте ни ройся, нет хозяйки, уползла под песком куда-то далеко. Некоторые круглоголовки выскакивают из-под ног, показывая уморительные фокусы своим хвостиком, закручивающимся в колечко.
На песке валяются мертвые кобылки-прусы и почти вокруг каждой — следы круглоголовки. Подбежит ящерица, покрутится, попробует и оставит мертвую добычу. Кобылочки-песчаночки, как всегда, оживленны и подвижны.
Пробежал песчаный бегунок: что-то потащил в челюстях. За ним поспешил другой, такой же.
Меня отвлекает тень от какого-то маленького насекомого. На светлом песке она темная, заметна издалека, но ее хозяина не видно. Очень хочется узнать, что это за насекомое. Я примерно рассчитываю, с какой стороны и в каком направлении от тени должен находиться таинственный незнакомец. Иногда удается в воздухе заметить светлую точку, но уследить за нею трудно, и я ее теряю. И так несколько раз.
