Забытые острова - [62]

На пологой косе в маленьком заливчике снует кулик-плавунчик. Эта интересная птица гнездится на севере, в тундре. Самочки, отложив яички, сбиваются в стайки и откочевывают к югу, оставив свое потомство на попечение мужского населения. Плавунчики очень доверчивы к человеку, доверчив и этот одинокий, отбившийся от стайки куличок — беззаботная самочка.

На влажном песке у самой воды бегают мушки-береговушки. Взлетая целыми стайками передо мной, они тотчас же усаживаются на свое место, едва только я отхожу дальше. В воде у берега мечутся с величайшей энергией крошечные, около сантиметра длиной, тонкие и совершенно прозрачные черви полихеты. В лупу видны лишь тоненькая полоска кишечника, заполненная серым веществом, мелкими водорослями, да серебристые ниточки трахей. Все остальное, как стекло, неразличимо. Настоящие невидимки!

В озеро вдается узкая гряда крупных черных камней. На ней рядками сидят чайки. В стороне от них возле молодого тростничка застыла серая цапля. На большой скале отдыхает орел. Угомонились и трясогузки, отстали от меня, удовлетворили любопытство. Вокруг царят покой и тишина. Черные камни, бирюзовое озеро, далекая полоска желтой пустыни, синее небо — как красиво это водное раздолье! Хочется запечатлеть его на цветную пленку. Но едва я поднимаю с земли палку для опоры к фотоаппарату и кладу ее на плечо, как все чайки до единой в панике взлетают. Поднимается в воздух серая цапля, поспешно размахивая крыльями, покидает скалу орел. Даже милые трясогузки разлетаются в стороны. Все они, оказывается, зорко следили за мной, не теряя бдительности и недоверия, и с палкой на плече приняли за лютого врага своего — охотника с ружьем.

Все острова осмотрены. Близко наше расставание с озером. Далеко на горизонте уже видны черными полосками поезда, идущие по Турксибу, над ними повисли едва различимые снежные вершины Джунгарского Алатау.

Поспешное расселение

Слева от дороги, идущей вдоль Балхаша, показались обширные солончаки. Увидев их, я остановил машину, выключил мотор. Интересно взглянуть, что там такое.

Большое белое, сверкающее солью пятно солончака протянулось на несколько километров. Кое-где с его краев синеют мелкие озерца, отороченные рамкой низенького ярко-красного солероса.

Лавируя между шершавыми приземистыми кустиками, осторожно приближаюсь к озеру. Меня сопровождает любопытная каменка-плясунья. Она садится на кустик тамариска и, раскачиваясь на тоненьких его веточках, вглядывается черными глазами в незнакомого посетителя этого глухого мира. Один раз, осмелев, каменка, трепеща крыльями, повисает в воздухе почти над моей головой.

По вязкой почве солончака отпечатались когтистые лапы барсука. Здесь он охотился на медведок. Их извилистые ходы-тоннели, приподнявшие валиком чуть подсохшую поверхностную корочку земли, пересекают во всех направлениях солончаки.

Неожиданно раздаются тоскливые зычные птичьи крики: переговариваются между собою атайки. К ним присоединяются короткие, будто негодующие, возгласы пеганок. Завидев меня, они снимаются с воды, облетают вокруг на почтительном расстоянии и уносятся в пустыню.

Небольшое темно-синее сильно соленое озерко в красном бордюре все ближе. От него доносятся тревожные крики ходулочников, и вот надо мной уже летают эти беспокойные кулички, оглашая воздух многоголосым хором.

На солончаках немало высоких холмиков, наделанных муравьями-бегунками. Они переселились сюда с бугров, как только весенние воды освободили эту бессточную впадину.

Вот и озерко. Вокруг него носится пеганка, то ли ради любопытства, то ли беспокоится. Где-то, возможно, находится ее потомство. Ходулочники устали, разлетелись. Иногда одна птица для порядка проведает, покричит и улетит. С воды молча снимается стайка куликов-плавунчиков.

На воде у берега хорошо видна издалека темная полоска мушек-береговушек. Иногда они, испугавшись меня, поднимаются роем, и тогда раздается громкий гул жужжания множества крыльев…

Я досадую: птицы меня отвлекли, загляделся на них. Давно следовало не спускать глаз с земли. Что на ней творится! Масса маленьких, не более полусантиметра, светло-желтых насекомых мчится беспрерывным потоком от мокрого бережка, поросшего солеросами, в сухую солончаковую пустыню. Мчится без остановки и промедления, все с одинаковой быстротой, как заведенные механизмы.

От неожиданности я опешил. Сперва показалось, что вижу переселение неведомых желтых муравьев. Но странные легионеры оказались везде, по таинственному сигналу они выбрались из мокрого бережка и теперь широким фронтом дружно понеслись вдаль от своего родного озерка с синей горько-соленой водой.

С каждой минутой их все больше и больше, поток их растет и ширится. Несколько десятков созданий, оказавшись в эксгаустере, все так же быстро-быстро семеня ногами, бегут по стеклянной стенке, скользя и скатываясь обратно. Они так поглощены бегом, что, оказавшись на походной лопатке и домчавшись до ее края, не задерживаются ни на мгновение перед неожиданной пропастью и без раздумий, сохраняя все тот же темп движения, срываясь, падают на землю. Ими управляет жесткий закон: никаких, даже мимолетных, остановок, вперед и только вперед!