Забытые острова - [27]

Теперь держим путь к большому острову Ольджабека. Длинный, около четырех километров, он когда-то был соединен с берегом и от него отстоит совсем недалеко. Здесь унылая каменистая пустыня, поросшая боялышем. Зеленая полоска тростника на берегу да кустики ивы и каратуранги немного оживляют его. Носятся над пустыней луговые тиркуши, в воздухе планирует пеликан, вдоль берега патрулируют черноголовые хохотуны и серебристые чайки.

На острове мы обнаружили четыре древних небольших кургана и развалины небольшой глинобитной кибитки. Самый крупный курган расположен на высоком месте острова. На нем топографы тоже соорудили вышку. Археологи, которые вознамерятся обследовать курган, окажутся в затруднении, так как запрещается порча топографических сооружений.

В пустынной части острова заметил одиночные камни. Под ними прятались маленькие гологлазы, крошечная фаланга и скорпион. Существование их здесь подтверждает недавнюю связь острова с материком. Еще под камнями были одиночные прыткие ящерицы. В панике они выскочили из-под своего перевернутого убежища и, отбежав на несколько метров, помчались обратно. Странно. Впрочем, чему удивляться? Здесь камни — единственное место, где можно скрыться от опасности.

Большой остров дал мало находок.

Неудачный рейс

Едва посветлело, как озеро расшумелось, потемнело и ветер погнал на берег гряды волн. Но взошло солнце, ветер затих, озеро успокоилось, посветлело, заголубело. И тогда с воды на берег, выходя из куколок и навсегда простившись с водной стихией, полетели ветвистоусые комарики и стали забиваться в кусты тамариска, чингиля и шиповника. Наша машина стоит на самом берегу, и немало комариков забралось и в нее. Хватит теперь и нам хлопот.

Мы раздумываем, плыть ли к далекому острову. До него грести не менее часа, а за это время коварный Балхаш может разгуляться. Разве угадать его капризы!

Меня беспокоит направление ветра. Куда он будет дуть, когда проснется? Если с запада, то нас прибьет к берегу. А если с востока? Тогда может далеко унести в открытую часть озера. Но все же поплыли. И вскоре раскаялись. До берега оставалось километров шесть, столько же и до острова, как внезапно налетел ветер и зашумело озеро. Бедная наша байдарочка, взлетая на волны и падая с них, поскрипывает жалобно, от встречных волн летят брызги, а на душе тревога: не переломится ли ее каркас.

Продолжать путь вперед нельзя. К тому же встречный ветер — большая помеха нашему движению. Надо поворачивать обратно. Едва только затеян маневр, как я вижу большую волну. Она катит на нас свой белый гребень, будто нарочно поджидала, чтобы расправиться с нашим суденышком, ударив по нему сбоку. Какой в этот момент она показалась мне противной! А поиздевалась она над нами вдосталь. Добралась, щедро окатила водой, да так, что осела наша байдарочка от тяжести, совсем погрузилась в воду и опрокинулась. Кое-как выливаем воду и забираемся в байдарку. Теперь бы скорее на сушу, но нам не холодно, гребем изо всех сил. Волны, подхватывая наш «кораблик», несут его все ближе к берегу. Все время отчерпываем воду, иначе снова надо бросаться в озеро, чтобы не утопить наше утлое суденышко.

Целой вечностью показалась борьба с расшумевшимся озером. Наконец близок наш бивак, прямо к нему нас прибивают волны и ветер. Ольга бегает по берегу, мечется из стороны в сторону.

На твердой земле нас встречает жаркий костер. Молодец наша Ольга, заметила бедствие издалека, наготовила целую гору топлива.

— Вот и надежная байдарка! — укоряет она. — Больше в ней нельзя плавать в этом озере. Как хотите, если не послушаете, брошу экспедицию и уеду. Не желаю видеть вашу гибель… Ни за что!

Ее ультиматум излишен. Про себя я давно решил: надо ехать в город, доставать что-то другое и более надежное.

На следующий день на жарком солнце быстро высыхают наши вещи, и еще через день после нашего неудачного плавания мы мчимся домой, по пути только ради ночлега заглядывая в знакомый саксауловый лес.

Трудная жизнь орлиной семьи

Интересно взглянуть на птенцов орла-могильника. Какими они теперь стали? Вот и гнездо, и на нем виднеется что-то большое, коричневое. Оказывается, это молодой орленок. Он теперь уже почти такого же размера, как взрослый, стоит на краю гнезда, опустив голову и закрыв глаза. Спит, наверное, обдуваемый ветерком. Других не видно, лежат. В кузове машины тявкнула собака. Орленок встрепенулся, открыл глаза, взглянул в нашу сторону и тотчас же лег, прижался к гнезду, спрятал голову.

Птенцов только двое. От третьего остались одни лапы с растопыренными когтями. Сами съели своего собрата от голода или один из родителей принес свое дитя в жертву другим? Обычно орлы выводят по два птенца. Неужели третий предназначался как своеобразный запас провизии на случай бескормицы? Жестокий обычай, но целесообразный! Лучше погибнуть одному, чем всем троим. Орлят сфотографировать опять не удалось. Крепко залегли пластом, будто мертвые. Такова реакция пассивной защиты.

Саксаульник изменился. Выгорели под солнцем и стали желтыми травы, хотя деревья все те же, зеленые. Исчезли кобылки. Отложили кубышки и погибли. Видимо, откочевали отсюда и ежики, охотившиеся за насекомыми, и не стало орлиной добычи. Не выручили на этот раз кобылки орлиное семейство.